Мой любимый призрак. Городские мифы - стр. 66

Ты у меня одна заветная,

Другой не будет никогда..

О последних днях адмирала осталось несколько легенд и мифов. И, прежде всего, говорили о возлюбленной адмирала Анне Васильевне Тимиревой, которая повсюду следовала за ним. Это она, пройдя все испытания: ссылки, тюрьмы, аресты и лагеря, сохранила память о своей любви и свидетельство о последних днях жизни адмирала. И не о ней ли думал он, когда слышал поразительные строки:

Умру ли я, но над могилою

Гори, сияй моя звезда..

Она заставила бунтовщиков арестовать себя в Иркутске только для того, чтобы быть ближе к нему. В своих дневниках и воспоминаниях она писала:

«Даже если бы мы вырвались из Сибири, он не пережил бы всего этого: не такой он был человек, чтобы писать мемуары где- то в эмиграции, в то время, как люди, следившие за ним, гибли за это».

И сам адмирал, рассуждая о войне, писал:

«Война выше человеческой справедливости, она признает только успех, удачу. Горе побежденному».

Трудно представить, что ощущал этот человек, когда ему пришлось оставить наш город. Говорят, он до последнего оттягивал отъезд, как правитель охранял казну. И подписал себе смертный приговор, когда не отдал золотого запаса. Уже по дороге на восток ему предлагали переодеться в солдатское платье и бежать. Он отказался. Для того, чтобы добраться до Владивостока чехи расплатились золотом и жизнью адмирала. И только Анна Васильевна последовала за ним и добилась того, чтобы ее арестовали. Она хотела одного – быть ближе к нему в эти страшные дни.

Последняя записка адмирала, полученная ею в тюрьме, тоже сохранилась: «Конечно, меня убьют, но если бы этого не случилось – только бы нам не расставаться».

Когда его спросили о последних желаниях, он попросил, чтобы позволили проститься с ней. Ему не позволили. Большевикам никогда не было дела до чувств. Любовь была им неведома. Тогда он попросил передать жене в Париж, что благословляет сына.

Она слышала, как его уводили и видела в волчок его серую папаху среди черных людей, с которыми он уходил.. А наутро тюремщики прятали глаза, когда переводили ее в общую камеру

Я позвала коменданта и спросила его: « Скажите, он расстрелян?» И он не посмел мне сказать « Нет» « Его увезли, даю вам слово» – ответил он. И солгал, они всегда и всем лгали и кривили душой. Адмирал мог миловать своих врагов, большевики никогда не делали этого – это была для них непозволительная роскошь.

Полвека не могу понять —

Нельзя ничем помочь.

И все уходишь ты опять

В ту роковую ночь

Но если я еще жива,

Наперекор судьбе

То только как любовь твоя

И память о тебе