Мой любимый призрак. Городские мифы - стр. 63

№№№№№№

Елизавете снился Адмирал, но почувствовав запах сигарет, она заставила себя проснуться. Хотя это казалось невероятным. Она не могла прервать такой сон. Но там, в реальности, может быть, в первый раз за все время происходило что-то еще более важное, чем здесь, в ее восхитительном сне. Он сидел в кресле, повернув его к окну. Кресло могла повернуть и она сама, конечно, но не он. Призраки не могут двигать вещи, а он мог.

Такое было однажды, когда она была влюблена и счастлива, и Андрей сидел в этом кресле перед распахнутым окном, глядя на далекие звезды и стрелы кранов вдали. Тогда как раз перед их домом, хотя и на приличном расстоянии, возводили новые дома. Она любила его, так как никого никогда не любила, он был веселым и добрым, очаровательным парнем, который умел не только смешить ее и вносить в жизнь легкость и невероятное очарование, но и зарабатывать деньги еще в те времена, когда они были студентами. Большие деньги. Наверное, потому что его обаянию невозможно было не поддаться, и все, с кем он сталкивался, были в его власти. Он был душой компании. И они могли жить долго и счастливо, и даже умереть в один день.

Он полюбил ее стихи, она не сразу поняла, что этот тот человек, который нужен ей раз и навсегда. И когда все это уяснилось, они были по-настоящему счастливы, только потом все полетело кувырком. А тогда он любил сидеть в этом кресле и смотреть на то, как строят дома, он возвращался домой в полночь, и опускался в кресло, а она поспешно разогревала ужин, ставила его на широкий подоконник. Он, медленно пережевывая пищу, рассказывал о том, что же произошло, и обязательно поворачивался к ней. Ему было важно чувствовать ее и видеть, что она по этому поводу думает. Она стояла за его спиной, отперевшись на спинку кресла, и говорила о том, что происходило в ее жизни и то, о чем она размышляла и писала. Они любили обсуждать какую-нибудь эпоху князя Святослава или Всеволода, так, словно только что оттуда и вернулись. Эпоха для них была живой, на фоне черного ночного неба и строительства нового дома.

Темнота подводит зрение. А тогда мы видим того, кого хочется видеть. И только одного желаешь, чтобы продлилось очарование.

– Андрюша.

Лиза испугалась собственного голоса, так странно громко прозвучавшего там, и так страшно стало.

– Ты хочешь, чтобы он вернулся, – спросит тот, – кто был в кресле.

Его гибкие длинные пальцы, рубин кольца казался черным. А почему собственно рубин. Это все романтика, навеянная стихами расстрелянного поэта, да что она сегодня все про расстрелы. Причем здесь адмирал и поэт. Он никогда ей не снился. Но он тоже был расстрелян где-то во взбунтовавшемся Питере.