Мой лучший враг - стр. 4
Яма была частично засыпана землей и обломками бетона. Сверху ее закрывала железная решетка. Толстые прутья решетки врезались в землю.
Яму я обнаружила случайно, когда бежала по промзоне: ботинок зацепился за решетку, и я полетела вперед, больно ударившись носом о землю. Я вернулась назад и посмотрела, обо что же я споткнулась. Села на корточки. Потрогала железные прутья. В голове вертелись странные мысли.
Из кустов вынырнул Ромка – еще одна Их жертва. Где-то в глубине леса должны прятаться Серега и Антон. Вместе мы составляем чудесную команду. Все жертвы Стаса и его чудовищной компании объединились в клуб. Клуб ущербных и убогих.
И все вместе мы бежали от Них. За время, проведенное вместе, у нас образовалась довольно слаженная команда. Мы научились многим вещам: как правильно убегать, как стать невидимкой, как слиться со стеной, как отключить мозг, пока тебе причиняют боль. Последний пункт – самый сложный. Каждый справлялся с этим по-своему. Отключаться от боли меня научил Серега. Когда Стас выбил ему передний зуб и спалил кожу на боку, он сказал, что ему было не больно, потому что он отключил свою голову.
– Как? – спросила я его. Когда Стас причинял мне боль, я не могла думать ни о чем, кроме боли.
Слова режут острее ножа. Эту поговорку придумали ванильные людишки, которые никогда по-настоящему не сталкивались с болью. Они знают, что такое разбитое сердце, но даже не подозревают о том, что такое разбитый нос. А ведь разбитый нос куда хуже. Нет ничего хуже физической боли. Никакие моральные страдания не сравнятся с физическими. Такая боль пронзает твое тело насквозь, ослепляя и оглушая. С твоим телом происходят изменения. Температура может подскочить до сорока градусов и тут же упасть до тридцати пяти. По всему телу выступает пот. Ты кричишь, но не слышишь себя, потому что оглох. И потому что от боли ты вдруг разучился говорить. Когда тебе жгут кожу, ты извиваешься, как червяк. Железная рука боли сдавливает словно тисками твои легкие. Ты не можешь дышать. Все твои чувства вдруг обрываются, ты ощущаешь только жгучую боль. И слышишь смех. Их смех. Они питаются твоей болью, наслаждаются, поглощая ее из тебя.
– Нужно считать, – ответил Серега. – Про себя. Раз-два-три… Обычно все заканчивается, когда я дохожу до восьмидесяти. Но один раз я дошел до двухсот пятидесяти… Если тебе не подходит счет, то можно просто думать о приятном.
– О приятном? – переспросила я его.
– Да. О приятном. Я обычно думаю о белках. Белки – они вроде приятные.
Я хихикнула. Сереге все время удавалось выжать из меня улыбку или смех, даже в тех случаях, когда это было невозможно. Например, в тот раз, когда он рассказывал мне о белках, мне было совершенно не до смеха. За день до этого Стас пытался утопить меня под струей обжигающе горячей воды, и ожоги на лице неприятно пульсировали. Мне нужно было настроить свой мозг так, чтобы не думать о боли, и я обратилась за помощью к Сереге.