Мой личный враг - стр. 31
Иван, в ночь улетевший на Кавказ, ни подтвердить, ни опровергнуть ничего не мог.
Шеф-редактор, пришедший утром на работу, обнаружил в комнате «Новостей» полный хаос: разбросанные материалы, раскуроченные кассеты, опрокинутые кресла и разодранные папки.
В этот момент остолбеневшему от изумления шеф-редактору позвонила Вика, с точностью до секунды рассчитавшая время. Сообразить ему ничего не дали. Специальный корреспондент Александра Потапова в течение часа была уволена «за нарушение трудовой дисциплины».
– Радуйся, что уголовное дело не завели, – сказал Александре Потаповой Михаландреич. – Хулиганство все-таки, не хухры-мухры…
Он все понимал, этот пожилой человек, проработавший на телевидении тридцать лет.
Он ничем не мог помочь специальному корреспонденту Александре Потаповой, ибо его непосредственный начальник, продюсер общественно-политического вещания, был назначен на эту высокую должность Викиным отцом.
– Иди к Вешнепольскому в программу, – мучаясь от стыда, посоветовал шеф-редактор. – Он никого не боится, Ванька-то… А ты с ним дружна…
– Зачем ему лишние неприятности? – спросила Александра, улыбаясь. Она все время улыбалась, как фарфоровая китайская кукла, – в дверь постоянно заглядывали любопытные. – Мне теперь надо не в программу, а на лесопилку куда-нибудь.
Шеф-редактор закурил, забыв про сигарету, дымившуюся в пепельнице.
– Все образуется, девочка, – тихо сказал он Александре. – Пережди. Затаись.
Но как ей было затаиться, когда после неправдоподобно ужасной ночи, которую она провела одна, сидя на полу в кухне, за ней прислали машину с «жандармом», как она выразилась про себя, чтобы тот доставил ее на место преступления!
Лада Ильина, приехавшая, как всегда, к часу дня, застала коллег в непередаваемо возбужденном состоянии. Узнав пикантные подробности происшедшего, она кинулась звонить Александре домой, потом приехала ночевать, и вот уже три часа они усердно и истово напивались, не понимая, как жить дальше.
– И знаете, – сказала Александра, не слишком уверенно пристраивая свой стакан на полированную поверхность ветхого пианино, – я еще с ней встретилась, когда уходила. Я уходила, а она прибыла. Мы столкнулись на выходе. Она говорит: «Ну что, скушала? И это, – говорит, – моя дорогая, не конец. Это только начало. Посмеешь пикнуть при разводе или еще где, я тебя из Москвы выселю, не то что из квартиры твоей поганой. У Победоносцева, – говорит, – великие дела впереди, так ты лучше вообще его фамилию забудь, не позорь его имя…»
– Вот сука, – пробормотала Лада. – Не реви, Марья!