Мой истинный враг - стр. 57

Эстер присаживается на пол рядом с Мэттом и тихо спрашивает у Филипа:

– Ты не думаешь, что он как-то слишком спокоен?

Мэтт видит кроссовки и краешек джинсов брата, когда он становится напротив.

– Не стоит беспокоиться об этом, – говорит он, похлопав Мэтта по макушке. – Он всего лишь вколол себе тот шприц с аконитом.

Он звучит довольно оптимистично, учитывая все, что происходит, но Филип всегда хорошо умел скрывать эмоции. Особенно сейчас, когда Эстер боится, а Мэтт вообще вне зоны досягаемости. Позже Мэтт обязательно восхитится ее умением контролировать ситуацию.

Эстер и Филип начинают шепотом о чем-то спорить. Мэтт облизывает пересохшие губы и медленно встает с пола, опираясь о стену ладонью. Его шатает. Аконит действительно не стоило колоть, но у него все органы отказали, когда ему не позволили приблизиться к Ребекке. Доктор Хэнк закрылся с ней в ее спальне и попросил не мешать. Он успел лишь увидеть мокрый от пота лоб и выступающие вены на шее, а потом Ребекку увели.

Мэтт откидывает голову, легонько ударяясь о стену затылком. Он видит Эмму – та сидит на краешке дивана, низко опустив голову. Она бледная и перепуганная, руки, сжимающие ингалятор, мелко дрожат, а куртка вся в грязи. Перед ней стоит чашка с чаем – он уже остыл, но все еще не тронут.

– Ты была там?  – спрашивает Мэтт, постепенно возвращаясь в создание. Эмма поднимает глаза, задерживая на нем слегка расфокусированный коричневый взгляд.

Она кивает.

Мэтт делает вдох, перебарывая подкожную боль. Она струится по его венам аконитовым ядом, и в другой раз Мэтт бы вспорол себе кожу, чтобы прекратить это, но сейчас боль помогает ему держаться. И он хватается за нее, как за соломинку. Потому что надо.

– И?

– Она кричала.

– А сейчас?

– Доктор дал ей твою футболку, и она кричит меньше.

Меньше. Но все равно кричит.

Должно быть, это к лучшему – то, что доктор каким-то образом перекрыл для оборотней все звуки из спальни. Мэтт бы сошел с ума, если бы слышал ее крики и не имел возможности приблизиться.

Он снова закрывает глаза.

Если не считать пронзительной боли, которая прошивает весь организм насквозь, он чувствует себя в физическом плане нормально. Это еще одна странность сегодняшней ночи – это первое полнолуние, которое не оказывает на него совершенно никакого влияния, не то что на Ребекку…

На Ребекку.

Почему-то все это не кажется ему совпадением.

Док выходит лишь спустя час. Он весь мокрый и тяжело дышит. Мэтт широким шагом поднимается по лестнице, на которой он стоит, огибает его, подлетая к заветной двери. Но та наглухо заперта, даже щелочки не оставлено.