Мой генерал - стр. 42
Пожалуй, вполне сойдет за «приключение».
– Так почему не похоже?
– Потому что это брючный ремень, а не джинсовый.
– Фью-ю, – насмешливо присвистнула Марина, – какие тонкости!
– Да не тонкости! – возразил Тучков Четвертый с досадой. – Смотрите. Видите?
И сунул вышеупомянутый брючный ремень ей под нос.
– Вижу. Ремень.
– Он узкий.
– Ну и что?
Федор Тучков вздохнул выразительно. Она сама только и делала весь вечер, что так вздыхала. Она вздыхала о том, что Федор Тучков очень тупой. Теперь Федор вздыхал о том, что она, Марина, тоже оказалась тупой.
– Такие узкие ремни не носят в джинсах. Вы что? Не понимаете? Джинсовый ремень должен быть по крайней мере вдвое шире.
– А может, он был не такой… модник, как вы, и ему было наплевать на ремень?
Тут ей показалось, что Федор обиделся. Наверное, слово «модник» его задело. Ну и что? Одни его светящиеся штаны чего стоят, не говоря уж о сказочной гавайской рубахе!
– Может быть, ему и было наплевать, – изрек наконец Тучков Четвертый, – но это просто очень неудобно – такой узкий ремень в джинсах!
– Вам видней, – согласилась ничуть не убежденная Марина. – Я просто не понимаю, какое это имеет значение – узкий ремень, широкий ремень! Самое главное, что этим ремнем его… он…
Снова толща черной воды, заросшая бурой и как будто грязной травой, распахнутые мертвые мутные глаза и черный провал рта, из которого лилось на песок…
Марина вдруг взялась за горло. Горло было горячим и неприятно хрупким, а рука холодной, как лягушачья лапа.
– Что такое? – подозрительно спросил Федор Тучков шепотом. – Вам что, плохо?
– Мне не плохо, – пробормотала Марина, – мне хорошо.
Он озабоченно посмотрел ей в лицо.
– Давайте-ка я вас подсажу, – предложил он любезно, как будто распахивал перед ней дверь «Линкольна», – а ремень заберу. Давайте?
– Куда… подсадите? – не поняла Марина и отпустила горло.
– Как куда? На ваш балкон, разумеется.
– Не надо! – возмутилась она. – Я сама прекрасно залезу!
И она немедленно полезла, желая продемонстрировать ловкость, и застряла, и пузом повисла на перильцах, и стала дрыгать ногами, чтобы наконец перевалиться внутрь, и Федор Тучков приблизился и перекинул ее ноги.
Вот позор. Позор и стыдоба колхозная, как говорил отец.
– Все в порядке? – вежливо спросил снизу Тучков Четвертый.
– Да, да! – с досадой ответила Марина. Щеки ее горели. – Бросайте ремень!
– Может, я заберу его? Что он у вас будет лежать!
– А у вас?
На это Федор ничего не ответил.
– Давайте, – поторопила его Марина, – бросайте!
Ремень перелетел через перильца и шлепнулся у нее за спиной.
– Спокойной ночи, – приглушенно проговорил снизу Тучков Четвертый, – на всякий случай заприте балкон.