Мой эльфийский муж - стр. 30
Этот день начался обычно. Я давно привык к тому, что большая часть грязной работы лежит на мне. Потому утренняя чистка конюшен настроения мне не испортила, но нужно было переодеться прежде чем идти в столовую, где я традиционно прислуживал за завтраком матери Вилтраниэль. Обычно кровные родственники матери не прислуживают, получают более высокие должности, но я особый случай.
Все дело в моем отце. Когда-то, когда матерь Вилтраниэль была молода и стоял вопрос о ее первом муже, она выбрала моего родителя. Однако, желание взять его в мужья выразила еще одна женщина, приходившаяся ей двоюродной сестрой. Такие инциденты случаются редко, обычно высокородные эльфийки заранее договариваются о подобном и не создают открытых конфликтов из-за мужчины, но тут все сложилось иначе.
Вилтраниэль была старшей дочерью второго дома, наследницей рода, а мой отец - третьим сыном первого дома, и он выбрал не ее, а мою мать - Луниэль. И это еще не все! После свадьбы моя мать вышла из второго дома, где была, по сути, никем, и вошла в первый дом, присоединившись к роду отца, и получила там неплохую должность, а вскоре стала сподвижницей Владычицы и оказывала на нее большое влияние.
Быть отвергнутой - позор для любой эльфийки, а уж для наследницы рода и вовсе несмываемое пятно на репутации. Но Вилтраниэль смогла вывернуть ситуацию в свою пользу. Не прошло и пятнадцати лет, как первый дом был обвинен в государственной измене и подготовке госпереворота, главной зачинщицей якобы являлась моя мать. Первый дом был упразднен, большая часть его представителей - казнена. В том числе мои отец и мать. Второй дом получил его наименование и поднялся по иерархической лестнице, а Вилтраниэль стала матерью теперь уже первого дома и сподвижницей Владычицы.
Мне тогда было всего семь лет, я остался без дома и без родителей, и Вилтраниэль взяла меня к себе, дескать, родная все же кровь, такой акт прощения сестры, покинувшей некогда род и затеявшей недоброе против государственного строя.
На самом деле она отыгрывалась на мне за обиду, нанесенную отцом. Подозреваю, дело было не только в уязвленном самолюбии и пятне на репутации. Видимо, она действительно испытывала какие-то чувства к моему родителю.
Не удивительно, что жилось мне не сладко, были и непомерные нагрузки, и постоянные наказания, в том числе физические, были и голод, и унижения. Все это, разумеется, не афишировалось. На людях я был любимым племянником. Потому все терпел, надеясь, что когда-то мной заинтересуется какая-нибудь эльфийка из другого, пусть даже более низкого дома и возьмет если не мужем, то хотя бы наложником. А там уж я устроюсь, благо природа не обделила умом и физической силой.