Мой домовой — сводник - стр. 60
— Это же животное, неразумное…
— Да это чудовище! Спать не дает, ссыт в раковину, портит чужие вещи…
— Заметь, в своей квартире. Он же не знает, что мы ее сняли! Он не знает, что мы — его новые хозяева. Мы без его разрешения приперлись в его дом и завалились на его диван.
— Замечательно! — Вадим опустил руку. — Почему он не разодрал твою сумку? Почему мою? Когда твоя лежала на полу. Дери не хочу…
— Не захотел, — пыталась улыбаться я, не в силах видеть на лице Вадима трагическую маску греческого театра с опущенными уголками губ. Я поднялась на носки и поцеловала эти губы. Вадим не ответил на мой поцелуй, но на кухню не пошел и сунул ключи в располосованную барсетку.
— Новая ведь была…
— Ей скоро год. Марина Александровна тебе ее на день рождения подарила. И я сколько раз говорила, что это уже неактуально, мы не в девяностые живем. Купи обыкновенную сумочку через голову носить. Хочешь, я тебе ее на день рождения подарю?
Вадим ничего не ответил и повесил барсетку высоко на пустой крючок.
— Это кот, — едва сдерживала я смех. — Коты умеют лазить по деревьям.
— Так не вешай сюда куртки! Вешай в кладовку.
Вадим злился. И я его понимала. Думал, как и я, что берем милого несчастного котика, а взяли… Чихуню… Кот гордо прошествовал мимо нас в комнату. Вадим поднял ногу, чтобы погрозить ему вслед.
— А вот этого не делай! — уже без всякого смеха сказала я, пиная его самого в босую ступню.
— Я что, дурак?! Сам знаю! Ношусь с ним, как с ребенком, а он…
— А он и ведет себя, как ребенок, — прижалась я щекой к плечу Вадима. — Плюет на родителей, не жрет еду, которую ему дают, будит по ночам…
— Устроила мне тут курс молодого отца?! — процедил Вадим сквозь зубы и легонько оттолкнул меня.
Я прижалась спиной к стене и, склонив голову на бок, сказала:
— Вообще-то ты сам его взял…
— Потому что ты ныла! — Вадим глядел на меня исподлобья и тяжело дышал. — Мне лично никакой кот не нужен.
Я выпрямилась.
— Так и терпи его ради меня.
— А я что делаю? Терплю! Не ору, не бью его… — Вадим всплеснул руками. Это было так на него не похоже. Даже голос дрожал. — Я с ним полночи, как с человеком разговаривал, разрешил даже спать со своей девушкой, а он пошел разодрал мне барсетку. Кто он после этого?
— Кот. Он просто кот. Вот если здесь еще и Домовой живет, то мы с тобой явно пропали, — сказала я с улыбкой, но почувствовала спиной неприятный холодок.
Надо будет позвонить Людмиле Михайловне, чтобы она сказала веско и твердо: «Никитина, ты двоечница. Домовых больше не существует как класса. Они были уничтожены все поголовно с приходом Советской Власти!»