Размер шрифта
-
+

Мой дом Шуша - стр. 9

– Я нашел, я нашел, как загнать их в бутылку! Аслан, а что если мы нашу бумагу окунем в сладкий чай, бросим в бутылку и закопаем ее в муравьиную кучу?

– А как мы будем подсчитывать их? – спросил я.

– Да это не важно. Чем больше, тем лучше, – ответил мой друг.

Мы осуществили задуманное и уставшие пошли домой. Однако на другой день так и не смогли найти ни кучу, ни бутылку.

Мы могли, опустив шторы так, чтобы в комнате стало очень темно, играть в прятки. Кажется, японские дети так играют: один должен найти другого на ощупь. Как-то я ударился и потом долго ходил с фингалом.

Когда пошел в первый класс, мне было семь лет. Мог и в шесть, но Хырда Нене не разрешила, сказав, что у нее один внук и она хочет побыть с внуком; куда торопиться?

Мать, одев меня в новую одежду и любуясь мной, прижав руку к сердцу, воскликнула: «Самед Вургун (первый народный поэт Азербайджана – прим. авт.)!.. Ты станешь вторым Самедом, вот увидишь, твоя мать всегда права».

Она обняла меня и крепко прижала к себе.

А когда она впервые отвела меня в школу и я увидел сквозь железный забор серое здание, я заплакал. Я понял, что мне придется ходить сюда каждый день целых десять лет. Остановившись, я прижался к маме и плакал так горько, что прохожие спрашивали у нее, что со мной не так.

– Ну хватит, – сказала мать, – все дети ходят в школу. Тебе понравится. Перестань плакать! Отец тоже здесь работает, не бойся.

Мы вошли в здание, поднялись по лестнице и остановились у моего класса. Я взглянул на мать, и мне опять захотелось плакать. Но она оставила меня у порога, повернулась и быстро ушла, не оборачиваясь.

С того дня мать каждый день в одно и то же время приходила в школу, приносила с собой еду и стояла возле меня, пока я ел.

Я еще долго в школе говорил шепотом, боясь поднять голову. Все подавляло меня: учителя, эхо в коридорах, детские голоса на переменах, директор школы – Гейдархан Муаллим, пожилой красавец. Он был строгим и честным человеком. Не любил, когда нагло лгали и обманывали его, мог наказать за это. Нас он, конечно, не трогал, но, по слухам, старшеклассников наказывал, мог исключить временно или вовсе без права поступить потом в какую бы то ни было школу.

В первый же день, когда я достал тетрадку, чтобы писать, слеза капнула на бумагу. Тогда учитель Айдын Муаллим, с длинной, почти до груди, бородой и узкими глазами, сказал:

– Аслан, проглоти слюну, будет легче.

Я проглотил слюну, но ничего не прошло. Я долго еще не мог вдохнуть всей грудью. Беготня на переменах, страх на каждом уроке, что меня вдруг вызовут к доске, а я растеряюсь и не смогу отвечать.

Страница 9