Мой дедушка – памятник - стр. 18
– Геннадий как раз является ветвью адмирала Стратофонтова, но отнюдь не Страттофудо, – сказал капитан.
Консул улыбнулся:
– Так жители нашей страны переиначили это славное имя на свой манер.
– Значит, мы увидим памятник моему предку? – воскликнул Геннадий. – Николай Ефимович, это потрясающе! Памятник моему дедушке!
– Вы собираетесь посетить Большие Эмпиреи? – осторожно спросил консул.
– Как раз по этому поводу мы и пришли к вам, сэр, – сказал Рикошетников. – «Алеша Попович» будет все лето исследовать шельф в районе архипелага и знаменитую впадину Яу. Мы хотели бы получить согласие вашего правительства на заходы в ваши порты и гавани.
– На вашем судне есть футбольная команда? – быстро спросил консул.
– Что-о? Футбольная команда? Да, разумеется, у нас есть футбольная команда…
– Тогда все в порядке. Футбол – это главная страсть нашей республики и президента. Вы получите право захода во все гавани Больших Эмпиреев.
– И Карбункла, – добавил Рикошетников.
– Во все гавани и порты Больших Эмпиреев, – повторил консул.
– Ну, конечно, и Карбункла? – весело спросил Рикошетников.
Мимолетная тучка проскользнула по лицу Старжена Фица.
– На Карбункле не играют в футбол, – сухо сказал он.
Рикошетников не обратил внимания на странный тон, каким были сказаны эти слова, извлек из своего портфеля судовые бумаги и приступил к обсуждению формальностей.
«Почему же на Карбункле не играют в футбол? – подумал Геннадий. – И почему консул помрачнел, когда сказал об этом?»
– Ну, все в порядке, – сказал Рикошетников, закрывая свой портфель.
– Наконец-то можно снять проклятый мундир! – воскликнул Старжен Фиц. – Надеваю я его, господа, не чаще одного раза в десять лет, но все-таки терпеть не могу. Что вам приготовить, господа? Итальянскую пиццу, швейцарскую фондю, аргентинское асадо, индийский керри-райс или, может быть, русский борщ?
– Что вы хотите этим сказать? – воскликнул Геннадий. Он побагровел и вытянулся как струнка.
– Просто повеяло воспоминаниями детства, – затараторил вдруг по-русски Старжен Фиц. – Как вы вошли, господа, так сразу пахнуло нашим русским привольем, березовым соком, борщом… Ведь я, господа, родился в Санкт-Петербурге и покинул его шестьдесят лет назад в вашем возрасте, милостивый государь. – Он почтительно поклонился Геннадию. – Судьба мотала меня по всему миру, господа, но об этом не будем. Единственная страна, где мне не довелось побывать, – это Республика Большие Эмпиреи и Карбункл… Всего доброго, господа, всего доброго, но прежде прошу оплатить счет. Ваш ужин, господа, стоил три тысячи иен, игра на скрипке четыреста пятьдесят иен, демонстрация приемов бокса и дзю-до пятнадцать иен. Извините, господа, я бы не взял с вас денег, но мое правительство не платит мне жалованье уже двадцать четыре года. Приходится изворачиваться, господа. Старость – не радость… Прежде старый Старжен Фиц зарабатывал на велогонках, сейчас соль в коленных суставах, господа…