Мой Дантес - стр. 9
Из всего вышеизложенного я сделала вывод, что идеальной чистоты достичь невозможно. Никогда! Потому что все в мире взаимосвязано и относительно.
А, значит, нет и идеала, сие понятие тоже относительно, – твердо решила я, с еще большим усердием налегая на остатки птичьего помета. – Никто не может считаться идеальным. Даже такой человек, как Пушкин.
– Ты чего это вытворяешь, а? – насмешливо донеслось со стороны одноногой жестяной урны для мусора.
Вынужденно прервав работу, я повернулась и внимательно оглядела вопрошавшего. Старик как старик, лет семидесяти с небольшим. Ничего особенного: коротенькая бороденка, бежевый потертый плащ на подстежке, в меру мятые светло-коричневые штаны, лопоухая голова с клочком седых волос прикрыта некогда лисьей шапкой-ушанкой. Короче, налицо – былая роскошь.
Должно быть годах в пятидесятых (точно не могу сказать в связи с моим тогдашним отсутствием на свете) подобный осенне-зимний ансамбль считался бы «писком» сезона. Но в данный конкретный момент, как мне показалось, мог рассчитывать лишь на честную гонку с моим носовым платком (учитывая его нынешнее состояние).
Видимо, старику изрядно поднадоело мое молчаливое изучение его персоны. Он зябко поежился, поморщился, сплюнул, поскреб затылок, приподняв шапку-ушанку, оглянулся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, что могло служить мне поддержкой, вновь в упор уставился на меня:
– Ну, что, оценила гардеробчик? Не рассчитывай, не продам.
– Почему? – неожиданно для себя (к чему мне его гардеробчик?) обиженно брякнула я.
Старик ухмыльнулся, достал из-за уха сигарету, покрутил ее, оторвал фильтр, прикурил и только тогда сквозь зубы, но беззлобно спросил:
– Кто тебя воспитывал, дочка?
– Мама… – растерянно произнесла я.
– Плохо воспитывала.
– Почему? – вновь обиделась я, силясь понять, отчего наш ниоткуда взявшийся разговор превратился в диалог учителя и школяра.
Старик, конечно, мог преподавать, хотя бы в прошлом. Но я на роль девочки в школьной форме никак не тянула – мне уже стукнуло тридцать пять. А посему и ясли, и школа, и институт давно остались позади.
Я честно прошла все свои университеты и считалась вполне образованным и воспитанным человеком. Но старик, видно, думал иначе.
– Не умеешь ты отвечать на вопросы, дочка, – ласково пожурил меня он, ни капли не конфузясь. – Я ведь не внешность мою просил тебя изучать. Я спросил, что ты делаешь у витрины?
Ну, мужик, – подумала я, накаляясь внутренне. – Сам напросился. Моему терпению пришел конец. Сейчас я отвечу, и ты отстанешь. Потому что отвечу я так, что тебе сказать будет нечего!