Мой (чужой) жених - стр. 18

– Вы не знаете, куда пропала Татьяна Сотникова? – я едва не сказала «мама». – Весь день не могу дозвониться.

– Понятное дело, не можешь, – протянула женщина. – Тут у нее горе такое случилось, не до звонков ей сейчас. Ребенок у нее умер.

Казалось, земля ушла из-под ног, а сердце пропустило удар. Только не это, все что угодно, только не это. Этого не могло произойти. Я же видела Ваню вчера утром, с ним все было хорошо, никаких следов надвигающегося приступа, даже румянец был на щеках. Он просил купить набор карандашей и, если получится, альбом, но если не получится, не страшно. Он всегда так говорил. В свои шесть лет брат отлично понимал, как нелегко семье, и редко что-то просил. На глаза навернулись слезы, я быстро смахнула их, уже готовясь разреветься, поймала на себе взгляд соседки. Она все стояла и чего-то ждала, будто хотела поддержать разговор.

– Такая была хорошая девочка. Семье помогала, – произнесла она, ожидая от меня хоть какого-нибудь ответа.

Но я была не в состоянии что-либо сказать. В ушах стояло «девочка», «девочка». Не «мальчик», не «Ваня». Тело накрыла волна облегчения, казалось, я только сейчас смогла выдохнуть. Только одно было важно: что Ваня живой. И это вытеснило все остальные мысли, даже такую простую, что в нашей семье было двое детей.

– Алену машина сбила, когда она ночью возвращалась домой. Ее тело утром обнаружили, – рассказывала соседка. – Виновника не нашли, и вряд ли, похоже, найдут.

Дальше я не слушала, просто застыла в неверии, с трудом пытаясь осознать, что Леру мне уже не найти. Все. Назад дороги не будет. А Тамара Петровна все еще рассказывала про мою смерть, о которой я ничего не знала.

– А вы, собственно, кто? Дочь Таниной подруги? Или одна из приятельниц Алены? – спохватилась она, выложив немало подробностей о моей и маминой жизни. – Я вас раньше здесь не видела.

– Дочь подруги, – ответила я первое, что пришло в голову, сжимая кулаки настолько плотно, что ногти царапали кожу до крови, так что я ощущала боль.

– Татьяну сегодня не ждите, она к тетке вместе с Ваней поехала, чтобы хоть как-то в себя прийти, – сказала соседка и спросила: – На похороны-то придете?

– Когда они? – было странно спрашивать о собственных похоронах, но сегодня все казалось чересчур странным.

– Завтра в десять на Алексеевском кладбище, – сказала соседка и, решив наконец отправиться по своим делам, медленно зашагала вниз по лестнице. А я застыла, отчаянно желая прийти в себя. Во всех смыслах.

Смерть всегда была рядом в моей жизни. Готовя пациентов к операции, я всегда понимала: есть риск, что они могут не вернуться, даже под скальпелем самого опытного хирурга, ведь иногда и врачи оказываются не в силах помочь. Я боялась смерти Вани с самого его рождения, даже раньше, чем ему поставили диагноз, мне всегда он казался хрупким и эфемерным, я переживала за родителей, с которыми что-то могло вполне случиться на работе, но я никогда не думала о собственной смерти, да и некогда мне было об этом думать.