Мой черный ангел. Лапы и хвосты - стр. 52
Но вот у меня все не так печально оказалось к моей радости. Но тяжелая серая туча надвигалась. В этот день мне что-то не спалось, а это знак для кота не очень хороший.
Я сидел на подоконнике и смотрел, как кружился и падал снег. И было это так красиво, зачаровывало прямо. Может мой первый Домовой заставил меня вспомнить те дни и пережить их снова.
Алина не отрывалась от своей работы, у нее было что-то срочное и важное. Но мне никогда не надо было много внимания. Умиротворенность прекрасна сама по себе. Я точно не знаю, что это такое, просто почувствовал, что это так и есть в моей жизни теперь. И хотелось навсегда запомнить вот это состояние прекрасное. Ведь если верить Домовым, даже тому, что они не говорили, что скрывали, то растает снег, а вместе с ним и радости мои тоже могут пропасть.
Глава 17 Тревожно
Все было хорошо, просто замечательно какое-то время, а потом все в один миг заболело. Сначала я даже и заметил этого, отмахивался, был уверен, что пройдет так же быстро, как и началось. Но боль не проходила. Она стихала, тогда я мог спокойно заснуть на своем диване, и начиналась снова. На животе засыпать я уже не мог, только на спине еще можно было спать или на боку. Несколько дней еще я мог скрыть от Алины свое болезненное состояние. И Домовой пока ничего не замечал или только делал вид, что не замечает, ведь он все знал заранее. Просто решил, наверное, что молчать будет до конца, мне тоже не хотелось о том говорить, казалось, что если не называешь болезнь по имени, то она и не явится, и сама убежит, скроется. А потом вдруг спросил Спиря:
– А что это ты вялый какой-то, прям не узнаешь тебя совсем.
Он стал меня внимательно осматривать со всех сторон, словно я был каким-то драгоценным камнем, а не обычным котом.
Он посмотрел на мои пустые миски и прибавил:
– Мяса хочешь, бастовать начал, на вас разве напасешься. Или что-то похуже случилось?
– Хорошо, что тебе ничего не надо, – тяжело вздохнул я, и понял, что Алина не должна заметить этих перемен, а то будет еще хуже.
Она принесла еды как обычно, от чашек вкусно пахло, я подходил к ним несколько раз, но в меня ничего не вмешалось. Она это, конечно, заметила, поняла, что что-то со мной не так, и начала меня рыбкой кормить. Я и сам обрадовался, с рыбой было как-то проще, да и вкусная она была. Может все не так и страшно, ведь все знают, что у страха глаза велики. Еще пару дней она была спокойна. Потом я не мог есть даже горбушу. Она была свежей и вкусной. В старые времена я бы все в один миг умял, да кто мне ее давал тогда. Но она больше не помещалась в меня, я просто не мог больше ее есть, жевать не мог, глотать тоже не мог.