Мой бывший кошмар - стр. 21
— Соня, не переживай ты так, — мама переплетает наши ладони, поддерживая меня.
Хотя, находясь в кардиологии нашей областной больницы, это я должна ее подбадривать. Я именно тот человек, который должен находить правильные жизнеутверждающие слова и их озвучивать. Но я как воды в рот набрала.
Не знаю, может мой опыт пребывания в больницах так повлиял? Меня воротит только от этого запаха, и непрошенные воспоминания врываются в сознание.
— Не все в наших возможностях, дочка, — снова спокойно произносит мама и я молча соглашаюсь.
Она мне говорит эту фразу всю мою сознательную жизнь, но я ее не воспринимаю. Кроме мамы у меня никого нет, и я просто не могу смириться со своими возможностями. Я пообещала себе, что сделаю все, что в моих силах, лишь бы сделать ей операцию и поставить на ноги.
Четыре года назад, когда я оказалась на грани жизни и смерти, а Марк меня оставил, не объяснившись, только мама была рядом. Она видела мое искалеченное тело, разбитое сердце и пустую душу. Она ухаживала за мной, подбирала правильные слова, нашла пластического хирурга, которому удалось подправить мой нос и подбородок, отправила к психотерапевту, у которого получилось хоть немного помочь мне выбраться из ямы саморазрушения. Она многим пожертвовала. Все было только для меня и обо мне.
И за все это время, своего личного кошмара, я никогда не думала, что ей тоже было плохо. Наверное, ей было очень больно смотреть, как от ее ребенка остается просто пустая болезненная оболочка, а изменить она ничего не могла, разве что, проживать вместе самые темные дни, в надежде, что появится лучик света.
Два года назад, из-за постоянных стрессов и неправильного образа жизни, у мамы случился инфаркт, а теперь, мы пытаемся помочь ей.
Не все в наших возможностях, но поставить эти чертовы стенты, чтобы улучшить кровоснабжение ее сердца, мы просто обязаны. Я обязана. И мне плевать, где я возьму деньги. Найду.
— Их точно будет два, — поясняет нам доктор, тыкая ручкой в снимок маминого узи. — Еще два мы закажем, на всякий случай, если получится пробиться вот с этой стороны.
Я не медик, мои познания строятся исключительно на школьной программе анатомии, но здесь вроде как все понятно.
— А если не получится? — уточняю. Мне нужно понимать, как все будет проходить.
— Тогда вернем неиспользованные каркасы обратно. Только в процессе я буду видеть, смогут ли войти все. Сейчас это сказать трудно.
Четыре стента. Я смогу. Мы все сможем.
— А что будет дальше? — интересуюсь я. — Этого достаточно будет?
Мне бы очень хотелось, чтобы мама снова могла жить обычной жизнью: подняться на третий этаж без отдышки, много гулять, работать, да и просто вдохнуть на полную грудь, без боли. Ведь она еще так молода. Сорок пять — не возраст. У нее еще все впереди.