Мой бывший бывший. Книга 2 - стр. 38
Лучше б никогда, ведь это будет означать, что я сдалась и проиграла в этой войне. Ему – не проиграю. Не мою дочь.
Осталось понять: как сейчас выиграть?
– И-и-и-и… – Маруська это даже не выдыхает, она это попискивает, судя по напрягшимся, как у ловчей плечикам, моя дочь сейчас словила что-то вроде фанатской эйфории.
Еще бы она её не словила.
Такой! умелый! наездник! И к нам идет!!!
Конечно тут будет: И-и-и-и!
По крайней мере – я в семь лет, очутившись со свежевознесенным мини-кумиром, тоже так бы и пищала. А в те времена кумиром мог стать даже дяденька, что поднял двух взрослых тетенек, хотя уж я-то точно не мечтала о тяжелой атлетике. И даже о тяжелоатлете не мечтала, мне было рано. А вот восхищаться – это мы могли. Вот и Маруська сейчас именно что восхищается.
Ну и конечно, это я узнаю Ветрова по походке, а чуть он приближается – и по слишком приметным глазам, а вот Маруська – нет. Она с открытым ртом смотрит на «дядю-наездника», что уже подошел к забору и настолько беззаботно через него перелез, будто целыми днями только этим и занимается. По глазам моей дочери можно понять: она явно раздумывает, как бы незаметненько оторвать от этого самого дяди кусочек на память о таком знаменательном знакомстве.
А потом Ветров спускает со своей наглой морды бандану, а я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не стиснуть плечи Маруськи сильнее.
Вот бы матом его обложить…
Жаль, я таких матерных слов не знаю, которые бы подошли ситуации.
Он снова загнал меня в угол. Буквально, не оставил даже шанса уклониться от встречи с ним.
– Здравствуй, солнышко, – негромко произносит Ветров, опускаясь на корточки и заглядывая Маруське в лицо, – ты даже не представляешь, как я по тебе скучал…
Сухое пощелкивание мыслей внутри я бы предпочла не слышать.
Да, я вижу, что он не врет.
Ну, или по крайней мере, очень старается не врать.
Он со мной не заговорил – это хорошо, я бы не хотела вызвериться на него при Маруське, а я могу: все, на что меня сейчас хватает, – это молчать с перекошенной миной, торопливо затыкая все всплывающие на поверхность памяти крепкие междометия себе за пазуху. Нельзя сейчас. Не при Маруське. Остальная куча народу вокруг вроде как не в счет.
А вот хватку на плечах Плюшки можно и ослабить – от такого у неё могут остаться синяки, а на следующей неделе должна быть какая-то прививка. Разбирайся потом со школьным психологом, что у нас в семье не так, по мнению школьной медсестры.
Маруська стоит столбиком. И мелко дрожит. И, насколько я успеваю заметить, сжимает и разжимает кулачки, будто пытаясь понять, что ей делать.