Мой брат – Че - стр. 2
На гребне оврага ко мне подошел проводник. Он не знал, кто я такой, а я не хотел раскрывать себя. Он назвал мне сумму, которую нужно заплатить, чтобы он отвел меня к месту захвата Че, а это первый признак того, что смерть моего брата превратилась в коммерцию. Я был возмущен. Че представлял собой прямую противоположность любой грязной выгоде. Я рассердился, а друг, сопровождавший меня, не смог удержаться от того, чтобы не сказать, кто я. И как этот тип только посмел требовать деньги с брата Че, когда тот в первый раз приехал на место его гибели? Проводник отпрянул с благоговением и уставился на меня. Можно было подумать, будто перед ним возникло видение. Он рассыпался в извинениях, которые я даже не стал слушать. Я привык. Быть братом Че – вещь нетривиальная. Когда люди это узнавали, они удивлялись. Христос ведь не мог иметь братьев и сестер. А Че был немного Христом. В Ла-Игере и в Валлегранде, куда его тело было перевезено 9 октября, чтобы быть выставленным на всеобщее обозрение, прежде чем окончательно исчезнуть, он стал Святым Эрнесто Ла-Игерским. Жители молились перед его изображениями. Я вообще-то всегда уважал религиозные убеждения, но это меня страшно беспокоило. В семье, начиная с моей бабушки по отцовской линии Анны Линч-Ортис, мы не верили в Бога. Моя мать никогда не водила нас в церковь. Эрнесто был просто человеком. И надо было спустить его с этого пьедестала, вернуть жизнь в эту бронзовую статую, чтобы увековечить его идеи. Че точно возненавидел бы подобный статус идола.
Я начал спуск в сторону рокового места с тяжелым сердцем. Меня удивила растительная скудость оврага. Я ожидал найти там густую зелень. На самом деле, за исключением некоторых сухих и густых кустарников, природа здесь была почти пустынной. Зато я лучше мог понять, как Эрнесто в конечном итоге оказался в ловушке, словно какая-то крыса. Тут было практически невозможно скрыться от солдат, которые окружили Кебраду накануне.
Я прибыл к месту, где он был ранен одним выстрелом в левое бедро, а другим – в правое предплечье. Я был потрясен. Перед жалким деревцем, на которое он опирался 8 октября, в сухой земле находилась звезда, отлитая из бетона. Она отмечала точное место, где он сидел, когда его обнаружили. Глубокая тревога охватила меня. Меня начали одолевать сомнения. Я чувствовал его присутствие. Мне было жаль его. И я спрашивал себя, что он тут делал, совсем один. Почему меня не оказалось рядом? Я, конечно же, должен был быть с ним. Я всегда был таким же воинственным. Он был для меня не только братом, но и товарищем по борьбе, образцом для подражания. Мне едва исполнилось двадцать три года, но это не могло служить оправданием: в Сьерра-Маэстре на Кубе, в горах, где началась вооруженная борьба, в ходе которой Фидель Кастро назвал его «Команданте», и где он отличился, встречались бойцы, которым было всего пятнадцать! Я не знал, что он находился в Боливии, но я должен был это знать! Я должен был остаться на Кубе с ним в феврале 1959 года, несмотря на запрет отца.