Мотылек в бамбуковой листве - стр. 13
Данила опустил руки, визуализируя все случившееся. Потом опять наклонился к обуви, поднимая одну за другой, услышал тихий нехарактерный катящийся звук, когда взял туфлю и наклонил ее на ладони…
И уже минуту спустя в яростном и зыбком, в бронзово-золотом свете жужжащей коридорной лампы вместе с Ламасовым, который с высоты своего роста нагнулся так, словно вот-вот, целиком и полностью, от головы до кончиков пяток, войдет в туфлю, как джинн в лампу, намереваясь уместиться в ней.
– Запакуй и оформи, по протоколу… Не забыл еще?
– Помню.
– Долго ты по монастырям колесил, друг ситный. Надеюсь, мудрость нашел. Пора теперь возвращаться к работе.
Варфоломей коротко, с ободряющей веселостью ухмыльнулся, опустил глаза в не дававший ему покоя справочник, а спустя минуту неожиданно застыл, и лицо его, худое, вытянулось.
– Черницын!
– Кто?
– А вот смотри, Черницын, Ярослав Львович.
– И кто это?
Ламасов придвинулся к Даниле и, перемещая палец вниз, показал ему вычеркнутые фамилии, Черницына Б.У., Черницына Г.И., Черницына К.О., Черницына Ф.С., зачеркнутые, кроме последнего с инициалами Я.Л.
– Черницын… Черницын, как же так-то? Ну, ты что ж, Данила… Черницын-то, Ярослав Львович, ранее подозревавшийся в убийстве Тараса, вот он, мужик наш! Ефремов, значит, напрашивался, губительного контакта искал с предполагаемым убийцей Тараса. В крестовый поход хотел отправиться, агась! Ясненько все, – Ламасов положил руку Даниле на плечо, – вот тебе спецзадание, Крещеный, бери-ка ты с собой Журавлева, Евгения Васильевича, да Синицына, Сергея Дмитриевича, и езжайте-ка вы всей бригадой на хату к этому Черницыну. Я адресок его не помню уже, но ты к коммутатору нашему в служебной машине спустись, оценишь заодно оснащение новое. В отделение звякни – там тебе быстренько продиктуют, что, куда и как. Ну, за дело!
– Понял, понял… Синицын, Журавлев… ох, серьезно?
– Ага, наши запретные птицы, наши молодчики. И уж поверь, лучше – пьяный Журавлев, чем трезвый Синицын! Ну, бегом!
– Понял.
Ламасов крикнул ему вслед:
– Данила! Стой-ка!
– Что?
– Вспомнил адрес Черницына. Запоминай, Сухаревская шесть, квартира двадцать два. Минут семь-восемь отсюда.
Варфоломей наблюдал, как Данила торопливо уходит, и слышал, как он быстро-быстро спускается по ступеням, минуя марши и пролеты двух этажей.
И когда Данила наконец ушел совсем, и с деревянным звуком захлопнулась ветром подъездная дверь, Варфоломей выдохнул и направился к Акстафою. Опять вошел, не постучавшись, и застал этого негигиеничного жильца, этого эскаписта, будто сюрреалистического персонажа, за курением очередной сигареты, и стоял он, по своему обыкновению, на табуретке, дымя в форточку, и только незаинтересованно, устало оглянулся, когда услышал шаги пришедшего к нему Ламасова.