Мосты в бессмертие - стр. 49
– Я не знаю, чему вас учили, фройляйн? – спросил Отто на немецком языке.
– Петрован, Глафира Петрован, – проговорил старик и добавил, обращаясь к девушке по-русски: – Ну что же ты, Гаша?
– Я читала «Ифигению в Тавриде» и книгу песен «Анетта», «Оду к радости»[23]. Больше ничего не смогла найти из веймарских классиков на языке оригинала, – она говорила тихо, медленно, старательно подбирая слова, и ни разу не ошиблась.
– О, дикая страна! – Эдуард всплеснул руками.
Отто диктовал ей статьи из учебника по биологии, а она писала, забавно выставив наружу кончик розового языка. Писала аккуратно, изящно наклоняя буквы вправо. Отто смотрел на серебряную сережку с изящно ограненным аметистом – словно сиреневая звездочка примостилась отдохнуть на нежной девичьей мочке, под светлым завитком. От нее пахло березовым дымом и пропаренной, гречневой крупой.
– Вы приняты на службу в госпиталь, – сказал Отто. – Подойдите к обер-интенданту. Он выдаст вам униформу и паек, а в конце месяца получите жалованье.
Он снова увидел ее на следующий день, когда с железнодорожной станции прибыл груз с оборудованием. Одетая в белый халат и бахилы, она раскладывала по шкафчикам чашки Петри, отмеривала цилиндром и разводила в ведре дезинфекционное средство. Работала споро, уверенно, так, словно выполняла простую лаборантскую работу не впервые. Отто застыл в дверях лаборантской, наблюдая за ее движениями. Выверенные, точные, экономные. В ее крупном теле таилась огромная сила. Вот она наклонилась к деревянному ящику. Между досок выступали желтые завитки древесной стружки. На боку, на этикетке надпись на немецком языке: «Лабораторная посуда». Крышка ящика заколочена гвоздями. Девушка смотрит по сторонам, что-то ищет взглядом. Ей нужен гвоздодер. Вот она берет в руки инструмент из кованого металла, орудует им. Крышка отваливается в сторону, скалясь искривленными ножками гвоздей.
– Ловко, – бросает Отто.
Она оборачивается, щеки ее розовеют, в глазах появляется влажный блеск. Гвоздодер с металлическим стуком падает ей под ноги. Она смущается, щеки ее становятся пунцовыми.
– Русские девушки в таком юном возрасте читают Шиллера и Гёте? – Отто улыбнулся.
– Не все… – она заметно смутилась, отвернула лицо. Для работы она забрала косы под цветастый платок с бахромой. Такие платки носят женщины в этих краях, а у нее платок был белый с большими бордовыми и розовыми цветами.
– Разве обер-интендант не выдал вам специальную шапочку?
– Прошу прощения, господин Кун, – голос ее срывается. Она принимается развязывать платок, косы змеятся по ее плечам и, о чудо, он видит у нее в волосах атласные синие ленты.