Моссад: путём обмана. Разоблачения израильского разведчика - стр. 29

– Если ты провалишься или выбудешь, ты не можешь больше выходить на контакт с нами. Пересмотра решения быть не может. Решаем мы, вот и все. Понятно?

– Да.

– Хорошо. Ровно через две недели приходи сюда в 9.00, чтобы мы начали тесты.

– Означает ли это, что с того момента я редко смогу видеться с семьей?

– Нет.

– Хорошо, я приду сюда через две недели.

Когда пришел этот день, меня привели в большое помещение. Там за школьными партами сидели девять человек. Каждому выдали анкету на 30 страницах – с персональными вопросами и разными тестами. Все было направлено на выяснение, кто такой этот человек, что и как он думает. Когда мы эти анкеты заполнили и сдали, нам было сказано: «Мы вам позвоним».

Через неделю мне приказали встретиться с человеком, который проверил, насколько хорошо я знаю английский язык, на котором я говорю без всякого израильского акцента. Он спрашивал у меня значение всевозможных сленговых выражений, но он и сам поотстал в некоторых понятиях, как, например, «far out» (очень необычно, экстремально). Он спрашивал меня о многих городах в Канаде и в Америке, об американском президенте и тому подобных вещах.

Встречи тянулись более трех месяцев, но, в отличие от первого раза, все они проходили в бюро в центре города. Меня снова проверяли медики, но в этот раз я не был один. Дважды меня проверяли на «детекторе лжи». И еще нам постоянно говорили, чтобы мы ничего не рассказывали другим рекрутам о себе: «Храните все при себе».

С каждой новой встречей я все более беспокоился. Человек, интервьюировавший меня, назвался Узи, позднее я познакомился с ним поближе. Это был Узи Накдимон, начальник вербовочного отдела. Перед последним тестом они захотели вдруг поговорить и с Беллой.

Встреча с ней продлилась шесть часов. Узи спрашивал ее обо всем, не только обо мне, но и об ее политическом прошлом, ее родителях, ее сильных и слабых сторонах, и очень подробно – об ее отношении к государству Израиль и его положению в мире. В качестве молчаливого наблюдателя присутствовал и психиатр.

Затем Узи позвонил мне и приказал прибыть в понедельник в семь часов утра. Мне нужно было взять два чемодана с разной одеждой – от джинсов до костюмов. Это будет мой завершающий трех – четырехдневный тест. Затем он пояснил, что в программу обучения включена двухлетняя тренировка, и что моя зарплата будет повышена по сравнению с моим нынешним воинским званием. Неплохо, подумал я. Сейчас я капитан третьего ранга, а стану полковником. Я на самом деле был взволнован. Наконец-то! Я чувствовал – происходит что-то особенное, но позже я узнал, что так же расспрашивали тысячи других людей. Они проводят курс примерно каждые три года, когда соберут достаточно людей. В конце остается 15, иногда проходят все, иногда никто. Заранее определенного результата нет. Они говорят, что для отбора 15 человек тестируют пять тысяч. Они ищут