Москвич в Южном городе - стр. 33
– Может, в ресторан сходим, Нинок?
Ну Нина отказывалась, но я все-таки повел ее в самый лучший ресторан нашего городка, французский, с Эйфелевой башней в центре, больше даже из чувства вины, чем из любви. А в ресторане выпили, и вот тяну я ее с собой к себе в общагу, а Нина говорит:
– Ты же из-за оливье меня к себе тянешь.
А я раздухарился уже, ну выпил же:
– Нет, нет! – кричу, – как увидел тебя, сразу полюбил!
– Ага, ага, селедку ты под шубой полюбил, – смеется, но поехала, да.
Ну а я утром проснулся, а у меня же в общаге грязища, а она уже вымыла все, прибралась, стоит блестит, улыбается. Я огляделся. Даже плинтус отмыла, даже стекла. Когда успела? Стоит и молчит, как в поликлинике. Ну я, конечно, к ней переехал, да и забеременела она прямо в ту ночь.
Вадик и русский народ
Сижу в кофейне у Адама. Заходит Вадик. Вадик рассматривает меню, написанное на доске. Рассматривает долго, потом говорит Адаму:
– А вот какой кофе пили в Древней Руси?
Мы с Адамом в недоумении смотрим друг на друга, потом медленно переводим взгляд на Вадика. Вадик, понимая, что сказал что-то не то, уточняет:
– Ну при Петре I?
Мы с Адамом облегченно вздыхаем. Адам снимает кепку кофейщика и произносит:
– Руссияно.
Вадик подсаживается ко мне. Я смотрю на него и говорю:
– Мне кажется, вы, Вадик, не любите русский народ.
Я посмотрел на Вадима. Вечернее солнце как раз заходило за горизонт, и алая полоса заката цеплялась за крыши домов. Вадим оторвался от кофе, откинулся на стуле и взял в руки зубочистку, которой стал ковыряться в зубах.
– С чего вы взяли, Вячеслав Анатольевич? – Вадик вынул зубочистку изо рта.
– Ну вот вы мне говорили о северной тоске, южной тоске, о русской тоске, о будущем.
Мне не то чтобы хотелось задеть Вадика, но просто было какое-то абсолютно безнадежное настроение, то ли от жаркой погоды, то ли от выпитой накануне бутылки «Каберне-Совиньон».
– Вячеслав Анатольевич, вы, как всегда, занимаетесь ерундой, – прервал меня Вадик. – Хотите, я вам сначала покажу, что я люблю русский народ, а потом, как я не люблю русский народ.
– То есть соберете весь набор штампов.
Мне представилось, что Вадик стоит на трибуне и машет кепкой. Под ним волнуется море голов. В левую сторону он собирает толпы любящих русский народ отдыхающих и отправляет их в санатории. В правую сторону он собирает толпы не любящих русский народ отдыхающих и отправляет их в здравницы, причем и тем и тем абсолютно все равно, куда ехать, в санатории или здравницы. Я улыбнулся:
– Где есть набор штампов, там все бессмысленно.
Вадику понравилось моя идея.