Москва слезам не верит (сборник) - стр. 92
Николай вышел из машины, пожал руки Катерине и Людмиле, уложил чемодан на заднее сиденье и открыл переднюю дверцу. Антонина расцеловалась с подругами, села рядом с Николаем, и он, посигналив, тронул машину. Катерина глянула вверх. Об этом событии, вероятно, знало все общежитие. Из окон десятки девушек махали вслед уезжающему «москвичу». И каждая наверняка думала, что и она скоро уедет из общежития.
…Почти через двадцать лет, когда ее машина была в ремонте и она пользовалась служебной, Катерина однажды отвозила домой главного инженера, который жил в районе Химки-Ховрино, и попросила водителя остановиться возле общежития. Она вошла в подъезд. На проходной уже не было вахтерши. Она поднялась на второй этаж, прошла до своей комнаты, постучала. Ей ответили:
– Можно! Мы готовы.
Она вошла и увидела двух сорокалетних теток, толстых, одетых в застиранные ситцевые халаты. В одной она узнала Зинаиду, с которой работала в цехе металлической галантереи. Другую с трудом вспомнила, – кажется, она была из цеха кожаной галантереи. Женщины ужинали. На столе стояла сковорода с жареными макаронами и бутылка портвейна, уже наполовину пустая. Зинаида полупьяно улыбнулась:
– Вы к кому?
– Извините, – пробормотала Катерина. – Я ошиблась.
Ее не узнали, а устраивать вечер воспоминаний не хотелось. Да и что вспоминать? Двадцать лет назад, почти одновременно с Катериной, Зинаида въехала в это общежитие. Лет через двадцать ее отсюда вынесут. Может быть, Зинаида выходила замуж, и, наверное, неудачно, если вернулась в общежитие. А может быть, никогда и никуда отсюда не выезжала, если только в дома отдыха по профсоюзным путевкам за треть стоимости или в санаторий: судя по теплым чулкам в середине лета, у нее болели ноги, как у всех женщин, которые простояли у станков по двадцать лет.
Могло и со мной такое случиться, подумала Катерина, выходя из общежития…
А пока они с Людмилой вернулись в свою комнату.
– Мы не будем сразу объявлять, что Антонина здесь не живет. Вынесем ее кровать, хоть задницами не будем стукаться, – сказала обрадованно Людмила.
– Как только она выпишется, чтобы прописаться к Николаю, к нам тут же кого-нибудь подселят. – Катерина всегда просчитывала варианты.
– Ладно тебе! Хоть месяц поживем по-человечески. Что-то ты невеселая? Рудольфу, что ли, все рассказала?
– Ничего не рассказала. Хочу все обдумать. А ему сказала, что, возможно, до конца августа на каникулы уеду в деревню.
– Изабеллу предупредила?
– Предупредила.
– И чудненько. Мужику тоже надо дать время на обдумывание. За месяц ему или очень захочется быть с тобой, или встретит тебя и, как обычно: Привет! Привет! Как живешь? Хорошо. А как ты? Тоже хорошо. Для мужика даже месяца не надо. До него уже через неделю доходит: хочет он тебя и только тебя. Или можно трахнуться с другой.