Москва слезам не верит (сборник) - стр. 109
Рудольф зачехлял камеру и не смотрел в ее сторону. И она решилась. Подошла к нему и сказала:
– Здравствуй!
– Привет, – ответил Рачков. – Интересная у нас с тобой встреча получилась.
– И вправду интересная, – согласилась Катерина.
– А ты, оказывается, героиня!
– Тебя в этом что-то не устраивает?
– Нет, я даже польщен.
– Рудольф, грузимся, – крикнули ему.
– Ну что ж, пока! – сказал бодро Рачков. – Куда же теперь тебе звонить?
– Туда же, куда и звонил, – ответила Катерина.
– Но ведь, насколько я понимаю, этот телефон – липа!
– Это нормальный телефон, – ответила Катерина, – если ты позвонишь, мне передадут.
Рудольф катил камеру к автобусу. Он ни разу не оглянулся, и Катерина вдруг поняла: все закончилось, он никогда не позвонит.
Потом к ней подошел Леднев. Он пожал ей руку и сказал:
– Спасибо. Ты всех выручила.
Прибежали девчонки из бухгалтерии, которые смотрели передачу по телевизору. Они говорили, что Катерина была красивой, даже красивей дикторши. Вдруг все затихли. В цех вошел директор фабрики. Он подошел к ней, улыбнулся и сказал:
– Молодец! По-человечески отвечала!
Заметил ее отстраненность:
– Переволновалась?
– Да вроде нет…
– Наверное, все-таки было, – предположил директор. – Я, когда выступаю на всяких собраниях, все равно волнуюсь, хотя сколько у меня этих собраний было, может, сотни уже. – Он полуобнял ее за плечи и сказал: – Пойдем на воздух. Тебе надо успокоиться.
Они вышли из цеха, и все смотрели на них.
– На той неделе мы тебя переведем в мастера. Месяца за два освоишь нормы, заполнение нарядов, а к зиме поставим на участок. Карьеру сделаешь. А закончишь институт, директором станешь, вместо меня.
– А вы куда? – улыбнулась Катерина.
– Мне место найдется. А ты подумай хорошенько. Почему обязательно химия? Поступай в политехнический. Там у меня есть связи. Пройдешь вне конкурса, с производства все-таки. – Директор остановился, посмотрел на нее и спросил: – Что-то у тебя все-таки случилось?
– У меня все нормально, – бодро ответила Катерина.
– Если что, обращайся прямо ко мне. Смоленские всегда выручали псковичей.
Катерина смотрела на коренастого, длиннорукого, с мощной грудью директора, и ей вдруг захотелось уткнуться в эту грудь и поплакать, поэтому она поспешно добавила:
– Спасибо. До свиданья, – и бросилась в цех.
В цехе была подсобка, где хранили ветошь. Она забралась в самый угол подсобки, поплакала, услышала, что остановился транспортер, по которому подавали заготовки, вытерла слезы, подождала: а вдруг заработает, но, по-видимому, это была поломка. И она вышла из подсобки.