Москва. Переулок Обуха, 5 - стр. 47
Наконец, сама работа ученых не отвечала принципам статистики.
Они не подсчитывали степень разброса данных, стандартные отклонения и тому подобное, а лишь сравнивали мозг Ленина с теми образцами мозга, что уступали ему по каким-то параметрам. Не для науки они старались выбирать – не вымерять! – цифры, а для партийных чиновников, ждавших заведомо известный ответ.
Тем временем профессор Фогт из руководителя опыта превратился в безучастного попутчика.
С 1930 года он не был в СССР и абсолютно не занимался возложенной на него задачей, докладывал Сталину в июле 1935 года председатель ученого совета при ЦИК СССР Владимир Милютин.
После захвата власти Гитлером положение Фогта весьма осложнилось.
Его квартиру обыскивали, подозревая его в связях с советскими коммунистами.
Его телефонные разговоры прослушивали.
Наконец, его сместили с поста директора берлинского института. Тем не менее, он оставался директором московского Института мозга, и его отсутствие мало сказывалось на работе учреждения.
Лишь в 1937 году Фогта сменил на этом посту С.А. Саркисов и пробыл в должности директора до 1968 года.
Мозг В. Ленина
В октябре 1941 года бывший студент МВТУ и рейхсминистр Альфред Розенберг получил переправленное к нему письмо невролога Алоиза Корнмюллера.
«В связи с тем, что взятие Москвы в настоящее время представляется делом решенным, беру на себя смелость напомнить следующее.
В московском Институте мозга находится полный комплект препаратов мозга Ленина.
Не считаете ли Вы… полезным распорядиться, чтобы в случае взятия Москвы этот материал был бы сразу же реквизирован?»
Впрочем, даже если бы вермахт и захватил советскую столицу, немцам не достался бы этот трофей: мозг Ленина был своевременно эвакуирован».
(Эвакуирован то он с Москвы может быть.
А вот не попал ли он при этом к немцам?
Ведь, что тогда что же за «мозг» находился в Берлине в 1945 году, и о котором сообщали два бельгийских ученных? – автор)
«Уникальный научный объект остался в СССР, но результаты его исследования по-прежнему представляли «тайну за семью печатями». О них доложили руководителям партии, о них известили некоторых коллег, а в остальном результаты эксперимента – уникального по своей тщательности, обширности и продолжительности – остались засекреченными.
Еще в 1936 году Саркисов был готов приступить к публикации отчета, но партийное руководство запретило это делать. Руководители Института мозга продолжали получать отказ и в брежневские времена, например, в 1967 и 1969 годах в ответ на обращения в ЦК КПСС, в 1980 году в ответ на обращение в Президиум Академии медицинских наук.