Москва-Париж - стр. 25
Это был высокий, поджарый, слегка припадавший на левую ногу при ходьбе парень примерно моего возраста. Ранение это было или нет – нам он не рассказывал. Вообще старался о себе много не говорить. Но чувствовались в нём отголоски какой-то совсем иной жизни и другого жизненного опыта, который обычно оказывается не чем иным, как вредной накипью на сердце и в сосудах. Видимо, это была накипь от обид и предательств в его той, другой, гражданской жизни, с которыми он и пришёл в компанию.
И, конечно же, он был В-шник, у которого на жетоне была выбита не буква «К», и не «А», а «В», причём В-шник, который высадился вместе с командиром Первого ШО (штурмовым отрядом) Ратибором напрямую десантом из Африки ещё в марте и штурмовал Попасную. У него уже тогда было несколько боевых наград. Всё это мы узнаем намного позже и совсем не от него. Но мы слышали, с каким уважением с ним разговаривал наш взводный и другие командиры по рации.
Иногда Торжок мог надолго замкнуться в себе и ни с кем не разговаривать. А иногда мог рассказать много интересного. Например, что в самом начале СВО у хохлов было много ДРГ (диверсионно-разведывательных групп), и были они беспредельно лютые и дерзкие. Могли прийти на позиции в российской армейской форме и сказать: «Привет, парни. Мы типа ваши соседи, зашли вот познакомиться и чайку попить». А после этого в наглую забросать всех гранатами и расстрелять. Да, отчаянные были. Их пулемётчики могли биться с нами и действовать очень грамотно. У них были хорошо выстроены укрепы, вообще сильная фортификация. Их артиллерия нашу только так забивала. Быстрее наводилась и била точнее. Теперь уже не так… Скорее, наоборот.
Иногда Торжок мог громко рассмеяться на что-то своё, потаённое, неожиданно всплывшее в памяти. Мы вскоре к этому привыкли и рассказывали ему о нашем первом командире, о Сглазе. Да, Сглаз нам тоже кое-что рассказывал, когда вместе с нами пил чифирь в исконной зековской традиции «по кругу»… Удивительно, но я не мог вспомнить, как Сглаз смеялся, хотя точно помнил, что он это делал.
А ещё мы сразу поняли, что Торжок тоже умеет самое главное, то есть, умеет воевать. Он грамотно выставлял каждому из нас задачу перед боем, проверял, всё ли у нас в порядке с БК и амуницией. Заботился. Конечно, не так душевно, как это делал Сглаз. И, да, мы невольно сравнивали его со Сглазом. У-у-ух!
– Так, парни, снимаем разгрузки, достаём ремень и по два-три подсумка по бокам и сзади, берём по десять магазинов и по десять «эфок» (граната Ф-1) на каждого брата и готовимся, – приказывал Торжок бойцам перед накатом. И все понимали, что это необходимо для того, чтобы было удобнее ползти вперёд и на груди ничего не мешало. Общий вес снаряжения вместе с броником, каской, подсумками, рюкзаком и автоматом иногда мог быть под шестьдесят килограммов. С таким весом не каждый мог и на ноги-то встать. А у тех, кто вставал и шёл, сразу начинали ныть колени и болела спина. Но, слава богу и командиру, так снаряжаться приходилось редко.