Москва и москвичи - стр. 19
– Вот это прекрасно! – сказал Дюверние. – Это признак истинного просвещения, это делает честь Москве!
Через несколько минут мы выехали на Полянскую площадь. Я велел повернуть по Козьмодемьянской улице на Каменный мост. Так как эта часть города не из самых красивых, то я заговорил с моим товарищем о Париже. Француз закипел, начал мне рассказывать о своей столице всего просвещенного мира и вовсе не замечал, где мы едем. Я оставил его в этом восторженном положении до тех пор, пока мы ехали до Каменного моста; тут я велел остановиться и сказал ему:
– Посмотрите направо!
Дюверние поднял глаза и ахнул: перед ним Москва-река в гранитных берегах, с широкой набережной, с красивыми чугунными решетками; за ней с одной стороны громада каменных зданий и длинный ряд кремлевских садов, с другой, как целый город, колоссальный Воспитательный дом; за ним, уставленный каменными домами, красивый холм, который, впрочем, я не люблю называть по имени, а посреди зеленая гора, подпертая высокими стенами, опоясанная цепью башен и увенчанная святыми храмами, под благодатной сенью которых возвышаются чертоги царские и древние терема – эта священная колыбель всех царей православной и могучей России.
– O, que c’est beau![4] – вскричал Дюверние. – Это Кремль?
– Да! – отвечал я. – Это наш русский Капитолий, наш Кремль, которого не могли разрушить ни татары, ни поляки, ни…
– Ни французы? – сказал с улыбкою путешественник. – Вы напрасно их обвиняете.
– Однако ж в двенадцатом году…
– Они хотели подорвать весь Кремль, – прервал Дюверние. – Обвиняйте в этой, не слишком европейской, попытке не французов, а того, кто привел их в Москву. Мы взрываем крепости, но дворцы, исторические памятники и стены, за которыми не спрячешься от ядер, мы уж, конечно, разрушать не станем.
«Сказал бы я тебе и на это кое-что, – подумал я, – да ты любуешься Кремлем, так бог с тобой!»
– Знаете ли, – продолжал француз, – что это все так прекрасно, так живописно, что я, может быть, предпочел бы Москву многим европейским городам, если б она была хоть несколько многолюднее, а то мне кажется, извините, улицы ваши очень пусты.
«Злодей! – подумал я. – Заметил, как заметил! Да постой же, я попотчую тебя народом!»
– Держи правее, по набережной, – закричал я кучеру, – на Москворецкий мост!
Когда мы переехали через этот красивый мост и стали подыматься вверх по Москворецкой улице, Дюверние заметил, что тут вовсе нет недостатка ни в проходящих, ни в проезжающих. Первый предмет, который обратил на себя все его внимание, был Покровский собор, который мы привыкли называть