Москва-bad. Записки столичного дауншифтера - стр. 34
Вокал Игоря просто очень алкашовско-хриплый, он говорит по слогам и проглатывая окончания, иногда и предлоги и прочие частицы – нечто вроде пения Кобейна или стиля телеграммы. Человек настолько очерствел от непрерывных возлияний, что ему трудно и говорить. Сам подаёт голос очень редко, фразы его весомы, если не сказать, чеканны, и конечно, тут уж совсем ничего не понятно. Иногда он смеётся – коротким сказочно-троллевским смешком. Как представишь Вовку, так и жутковато, а с другой стороны сквозит тут и некая бесшабашность. Так и подумаешь: зачем они к нему ходят – ведь выпить можно и на улице – чему же он их учит?.. Базилио подражает старшим, но его сбивает с брутальности врождённая интеллигентность, посему все его фразы как-то служебны и незначащи, он явно просто ассистент какой-то. Молодой своим бесцветным говорком и несёт какую-то молодёжную дрянь – всё понятно, никаких энигматических пассажей и пассов, но и слушать не хочется: «Сёдня наши проиграли… то есть выиграли… команда эта… т… как её?… то… „Тесла“, что ли… ну, называется… на „тэ“, короче… с этими играли… прикинь, выиграли!» – «Торпедо!» – рявкает Игорь, как ни странно, всё в один слог – если бы не контекст, ни за что бы не понять. «Тосла!» – мерзковато рявкает и Вовка, завершая спор (оказывается, есть такая команда).
Бывает, в хорошую погоду они трутся прямо под окнами, стоят по стеночке (чтоб их не видели из окна), глотают портвейн и выхрипывают, постоянно куря, – пока совсем не становится невыносимо от их хрипа и дыма и Аня на них не гаркнет. Тут же доглатывают и выбрасывают в клёны под окном пару бутылок «777».
Порой нарастает искушение познакомиться с Вовкой (а тем более легко с его присными), побеседовать с ним, с ними, снять про них вполне монументальный документальный фильм… Тут никакой «Жар нежных» беспонтовый и Германика с её «Девочками» и рядом не валялись!.. Не надо никуда вторгаться, баламутить чужеродную среду хоть и маленькой камерой, выставлять, заставляя замереть саму жизнь, треножничек с лампочкой… Можно так вести съёмку, что они и не заметят. Оплатив, конечно, всё их драгоценное потраченное время в приемлемой для них валюте – литровками, четвертинками, аптечными пузырьками, флакончиками корвалола…
Но однако, понятно, что тогда никаких гонораров от наших скудных средств не напасёшься! Я с подобными личностями имел дело. Так, например, в Бронницах, на первой ещё квартире, жил над нами один тихий алкашик, молодой, вроде третьего вовки, я ему из солидарности сразу то сто рублей выдавал, то двести и отдавать не велел – лишь бы не учащал визиты… Но потом он перестал заходить, я всё удивлялся, а через год узнал только, что его рядом с домом сшибло насмерть машиной.