Москва. Автобиография - стр. 69

Сообщения о чудесах от мощей юродивого относятся уже ко времени царствования Федора Ивановича. Как сказано в Соловецком летописце, «в лето 7096 (1588) августа в 2 день Божиим изволением в пресловущем граде Москве при благоверном царе и великом князе Феодоре Ивановиче всея Русии и при митрополите Иове явился новый великий чудотворец Василей Нагой и простил три души, две девицы да нищего старца, и от того дня у чудотворцова гроба великие чудеса и прощение многим людям».

В соборе Василию был посвящен собственный придел, в котором хранилась государственная казна. По сообщению Нового летописца, в 1595 году князь Лебедев замыслил «зажечь град Москву во многих местах, а самим у Троицы на Рву у Василия Блаженного разграбить казну, что в те поры была велия казна»; однако заговор раскрыли, злоумышленников казнили. Позднее, в 1612 году, захватившие Москву поляки «раку блаженного и цельбоносного телесами великого Василия, о Христе юродивого, рассекли на многие части, и одр с места, иже был над ракою, вздвигнули, и над тем местом, где лежит блаженное тело, коням места устроили и с женообразными лицами, бесстыдные, и бесстрашно в того святого церкви блудное скаредие творили» («Плач о пленении и разорении Московского государства»). После изгнания поляков раку восстановили, а святого со временем стали почитать как покровителя Москвы.

Родом Василий был из села Елох, примыкавшего к Немецкой слободе. Из приходской церкви этого села со временем выросла знаменитая Елоховская Богоявленская церковь (1835–1845).

Завершение строительства Покровского собора совпало по времени с началом «темных лет» правления Ивана Грозного: царь заподозрил в измене своих ближайших советников (Андрей Курбский, Алексей Адашев, священник Сильвестр), их самих удалил от двора, а их родственников и близких преследовал и казнил. Наговоры новых фаворитов вели к тому, что вырезались целые боярские роды, а в 1564 году, после путешествия с семьей по монастырям, Иван из Александровской слободы отправил в Москву послание боярам, дворянам и духовенству, обвинив всех в измене и отрекаясь от престола. В письме князю Курбскому царь так излагал свои побуждения:

По возвращении в царствующий град Москву бог оказал нам милосердие и дал нам наследника – сына Димитрия; когда же, немного времени спустя, я, как бывает с людьми, сильно занемог, то те, кого ты называешь доброжелателями, с попом Сильвестром и вашим начальником Алексеем во главе, восстали, как пьяные, решили, что нас уже не существует и, не заботясь о нашей душе и своих душах, забыв присягу нашему отцу и нам – не искать себе иного государя, кроме наших детей, – решили посадить на престол нашего отдаленного родственника князя Владимира, а младенца нашего, данного нам от бога, погубить, подобно Ироду... Когда же мы, слава богу, выздоровели, и замысел этот рассыпался в прах, поп Сильвестр и Алексей и после этого не перестали утеснять нас и давать злые советы, под разными предлогами изгоняли наших доброжелателей, во всем потакали князю Владимиру, преследовали ненавистью нашу царицу Анастасию и уподобляли ее всем нечестивым царицам, а про детей наших и вспомнить не желали. В это время собака и изменник, князь Семен Ростовский, который был принят нами в думу не за свои достоинства, а по нашей милости, изменнически выдал наши замыслы литовским послам и говорил им оскорбительные слова про нас, нашу царицу и наших детей, мы же, расследовав это злодейство, наказали его, но милостиво. А поп Сильвестр после этого вместе с вами, злыми советниками своими, стал оказывать этой собаке всяческое покровительство и помогать ему всякими благами, и не только ему, но и всему его роду. Таким образом, после этого всем изменникам было хорошо, а мы терпели притеснения; ты также в этом участвовал. <...>