Москва. Автобиография - стр. 117

Тем временем выяснилось, что государственная казна вследствие затяжной войны с Польшей и Швецией опустела, поэтому в оборот ввели медные деньги, приравняв медь к серебру. В итоге это привело к финансовому кризису, поскольку медные деньги очень быстро обесценились.

Беляевский летописец сообщал:

О медных деньгах. В лето 7162 (1654) по государеву указу ради служивых людей деланы деньги медные. И от тех медных денег в Московском государстве великое воровство учинилось, и те медные деньги недороги стали, рубль серебряных купили в 15 руб., и в 17 руб., и в 20 руб. И неустроение в Московском государстве стало быть великое от тех медных денег, и дороговь хлебная: ржи четверть (6 пудов) купили в 20 и больше, и бедных и маломощных нужда бе большая.

И видя неустроение, великий государь указал, и бояре приговорили медными деньгами не торговать. И откликали их во 171 (1663) году июня в 15 день, а деньги медные указал государь приносить в свою государеву казну. А за рубль медных (денег) указал государь брать по 10 (коп.) серебряных, а сроку в том дано на неделю. А будет кто принесет деньги после сроку, и те деньги указал государь брать без мены. И как теми деньгами торговать перестали, и была ржи четверть по четыре гривны (40 коп.), также и всякие товары подешевели.

Всего год спустя, когда Москву переполнили «воровские» (фальшивые) монеты, в городе вспыхнуло восстание, вошедшее висторию как Медный бунт. Его очевидцем был подьячий Посольского приказа Григорий Котошихин.

Да в то ж время делали деньги полтинники медные с ефимок, и крестьяне, увидев такие худые деланые деньги, неровные и смешанные, перестали в города возить сено и дрова и съестные запасы, и началась от тех денег на всякие товары дороговизна великая. А служилым людям царское жалованье давали полное, и они покупали всякие запасы и харчи и товары вдвое ценою, и от того у них в году жалованья не доставало, и скудость началась большая. Хотя о тех деньгах был указ жестокий и казни, чтоб для них товаров и запасов никаких ценою не повышали, однако на то не смотрели. И увидел царь, что в тех деньгах нет прибыли, а смута началась большая, и велел на Москве и в Новгороде, и во Пскове делать на дворах своих деньги медные, алтынники, грошевики, копейки, против старых серебряных копеек, и от тех денег меж крестьян была смута; а прежние деньги, и алтынники, и грошевики, велел царь принимать в казну и переделывать в мелкие копейки. И деланы после того деньги медные и мелкие, и ходили те мелкие деньги многое время с серебряными заодно; и возлюбили те деньги всем государством, что всякие люди их за товары принимали и выдавали. И в скором времени на Москве и в городах объявились в тех медных деньгах многие воровские, и людей хватали и пытали всячески, где они те деньги получали; и они в денежном воровстве не винились, а сказывали, что от людей принимали, в деньгах не знаючи. И потом стали домышлять на денежных мастеров, и на серебряников, и на котельников, и на оловянщников, и на иных, потому что до того времени, как еще медных денег не было, жили они небогатым обычаем, a при медных деньгах поставили себе дворы, каменные и деревянные, и платье себе и женам поделали с боярского обычая, также и в рядах всякие товары и сосуды серебряные и съестные запасы начали покупать дорогою ценою, не жалея денег, и их хватали, и воровские деньги у них вынимали; также и в домах своих делали деньги в погребах, тайным обычаем, ночью, и у них те воровские деньги и чеканы, чем делали, вынимали, и их пытали. И с пыток те люди винились и сказывали, что они денег своего дела выдали на всякие покупки немалое число, и чеканы продавали многим посадским, и попам и чернецам; и крестьянам, и нищим, и тех людей, кому продавали, указывали, а иных не знали; и тех людей, по их сказке, ловили и пытали, и они винились, и кого казнили смертной казнью, а кому отсекали руки и прибивали у Денежных дворов на стенах, а дома их и имущество забирали в казну. А которые воры были люди богатые, они от своих бед откупались, давали на Москве посулы большие боярину, царскому тестю, Илье Даниловичу Милославскому, да думному дворянину Матюшкину, за которым была прежнего царя царицына родная сестра. <...>