Московское время - стр. 35
– На полчаса опоздает как минимум, – бодро ответил Иван, садясь напротив Соколова и придвигая к себе дело. Следователь усмехнулся.
Опалин прочитал протоколы и стал изучать фотографии. Соколов вертел в пальцах подаренную коробку папирос и хмурился. Он не мог понять выражение лица собеседника.
– Что там? – не выдержал он наконец.
– Сломанные горловые хрящи, – отозвался Опалин, убирая документы в папку. – Типичная травма, когда жертву душат за горло руками.
– И?
– У нее в ухе была серебряная сережка. О второй ничего не говорится, но на фото видно, что второй сережки на месте нет.
– Это должно что-то значить? – осторожно спросил Соколов.
– Понимаешь, – сказал Опалин с расстановкой, – я почему-то вспомнил… Юра недавно говорил об одном деле, там тоже жертву задушили.
– Женщину?
– Нет. Мужчину. Но вот какая странность: кто-то забрал его бумажник.
– Странность? – скептически приподнял брови Соколов, открывая подаренную ему коробку.
– Ты меня не дослушал. Некто, предположительно убийца, взял только бумажник. А деньги оставил.
Следователь на мгновение замер, но быстро овладел собой, достал из коробка очередную спичку и зажег папиросу.
– И много денег было? – осведомился он, откидываясь на спинку кресла.
– Что-то около двадцати рублей с копейками. Бумажник кожаный, обыкновенный, рублей пять ему цена.
– Перенервничал, не соображал, что делает, – холодно ответил Соколов. – Стал искать деньги, увидел – мало, испугался кого-то или чего-то и убежал, в спешке захватив только бумажник.
– Да, но все-таки… Там – бумажник, тут – сережка серебряная, цена ей грош. Ухо не надорвано, то есть аккуратно вытащили…
– Стоп, Ваня. Мы не можем утверждать, что сережку вытащили. Жертва вполне могла сама ее потерять. А убийцу того нашли?
– Нет. Юра всех обегал, но без толку. У убитого были мелкие бытовые конфликты, были люди, которые его, скажем так, не очень жаловали. Но все возможные кандидаты отпадают.
– «Комаровец»? – пробормотал себе под нос Соколов, и его голубые глаза сверкнули сквозь дым.
…В начале 20-х годов извозчик Комаров (на следствии выяснилось, что в действительности он носил другую фамилию) стал фигурантом нашумевшего процесса, в ходе которого советское общество впервые узнало о серийных убийствах. Дело имело огромный резонанс, нашедший отражение среди прочего и в одном из очерков Михаила Булгакова[5]. По слухам, после вынесения обвинительного приговора Комарова расстреляли в спину, чтобы иметь возможность изучить его мозг. Тем не менее даже после процесса Комарова серийные убийства долгие годы не рассматривались как отдельная категория преступлений, и для совершающих их не было никаких специальных терминов. Изданное в 1938 году «Расследование дел об убийствах» только осторожно упоминает «раскрытие дел по аналогичным случаям», при этом мешая в одну кучу разбойные убийства и убийства, которые сейчас называются серийными.