Московское время - стр. 11
– Это Маркс? – несмело спросил Костя, кивая на фото.
– Нет, Джузеппе Верди. Великий композитор, – ответил за дочь Василий Иванович, стоявший в дверях. – Я музыкант, – пояснил он, – играю в оркестре.
– Вы хотели видеть мои документы, – пробормотала Нина, подходя к Косте с комсомольским билетом и паспортом, который она вытащила из ящика стола. – Вот…
Костя взял бумаги и для очистки совести принялся их изучать – хотя ему уже было ясно, что Нина сказала правду, на месте задержания банды оказалась случайно и не имела ни к Храповицкому, ни к его людям никакого отношения.
– Вы, кажется, хотели посмотреть и мои документы, – начала Зинаида Александровна, доставая свой паспорт, – только я все-таки хотела бы понять…
– Не утруждайтесь, все в порядке, – отозвался Костя, возвращая Нине документы. – Мы тут неподалеку одну банду брали, а ваша дочь мимо шла…
– Банду? – просипел Василий Иванович и обменялся с женой взглядами, полными непритворного изумления.
– Да. Уже поздно, не буду вас больше задерживать. – Тут Костя впервые за все время улыбнулся, и обе женщины вдруг как-то особенно отчетливо увидели, что он еще очень молод – лет двадцати, может быть, двадцати двух, и совсем «зеленый» от усталости и треволнений этой ночи. – До свидания… то есть прощайте, – быстро поправился он. – Ну и это, – добавил Костя почти застенчиво, обращаясь к Нине, – лучше не ходите одна по ночам. Мало ли что…
– Я вас провожу, – поспешно сказала Зинаида Александровна. – Нина! Пальто снимай, я сразу его застираю…
И заторопилась к выходу. Костя, на прощание бросив взгляд на портрет Верди, последовал за ней.
Глава 3. Соседи
Ничего нет легче, чем убедить человека заняться сочинительством. Как некогда в каждом кроманьонце жил художник, так в каждом современном человеке дремлет писатель.
Александр Козачинский, «Зеленый фургон»
Когда, затворив за незваным гостем входную дверь, Зинаида Александровна вернулась в комнату, Нина уже с увлечением рассказывала отцу о том, что с ней сегодня случилось. Речь ее лилась прихотливо, прыгая с предмета на предмет, и в ней смешались «Сусанин», новый занавес Большого – золотой, с вышитыми датами революции, студент Былинкин, Иван и его товарищи, до поры до времени сидевшие в ночной засаде.
– Какой ужас! – возмутилась Зинаида Александровна, ухватив главную для себя нить в рассказе дочери. – Ведь тебя же могли убить!
Но Нина, блестя глазами, объявила, что ничего страшного не произошло. Теперь, когда все осталось позади, ей казалось, будто она пережила волнующее приключение, совсем как… ну да, совсем как в кино.