Московское царство. Процессы колонизации XV— XVII вв. - стр. 6
Что же касается светской власти, то сначала она судила по Русской правде, где римского права нет. Затем – по разного рода судным и уставным грамотам, где римского права нет. Позднее (с 1497 года, то есть со времен Ивана III) – по судебникам, где опять-таки римского права нет. Все эти памятники юридической мысли выросли на национальной почве. В «Соборном уложении» царя Алексея Михайловича (1649 год) можно усмотреть незначительные включения римского права – там, где прослеживаются заимствования из церковных правовых сборников или из иностранных источников, например из «Литовского статута» 1588 года. Но их ничтожно мало. И совсем нет их в «уставах», «указах» и «приговорах» – памятниках собственно русской законодательной мысли XVI–XVII веков.
Резюмируя: для Московского царства римское право имело смысл лишь в узких областях общественной жизни.
В Российской империи его значение нарастает. Но все же основа законодательства продолжает развиваться либо на национальной почве, либо за счет заимствований из административно-правовых кодексов Европы, возникших из «свежей» практики, а не седых древностей римского права.
В Московском царстве город и его население имели значительно меньше прав и играли значительно более скромную роль, чем в Европе.
До рождения России во второй половине XV столетия средневековая Русь знала две формы государственного строя. Во-первых, аристократические вечевые республики (Новгород Великий, Псков, Полоцк), где правил нобилитет (боярство), а воля князя оказывалась очень серьезно ограничена условиями «заказа» со стороны этого нобилитета и местной политической традицией. Во-вторых, княжества – монархии с разным удельным весом власти местного боярства и княжеской власти. В первом случае город со своей волей, интересами, культурой, экономической мощью оказывался сравним с крупными городскими центрами Западной Европы. Новгород и Полоцк, например, специалисты упорно и не без основания сравнивали с Венецией. Во втором случае все зависело от того, сколь далеко простиралась власть князя. И чем дальше она простиралась, тем меньше вольностей, прав, льгот и привилегий имел город, находящийся внутри княжения.
Московское государство поставило точку в этом «двоении»: вечевые республики исчезли, а власть государя – даже «эскортируемая» влиятельным аристократическим советом – безусловно встала на порядок выше власти любого из знатных людей, любой придворной партии.
Для XVI–XVII веков русский город во всех своих ипостасях и функциях – как торгово-ремесленный центр, как оборонительный узел, как военно-административный оплот, даже как средоточие власти частного лица, получившего в вотчину, держание или на иных условиях землю самого города и его округи – представляет собой несколько корпораций, служащих великому государю. Торгово-ремесленный люд несет на себе тягло налогов и повинностей, дворянство обязано воевать, духовенство молится за государя, а монастырь при необходимости играет роль «государева богомолья». Русский город полностью, без остатка встроен в механизм всеобщей службы. Он безусловно пребывает во власти государя, и эта власть не имеет границ, помимо Бога и бунта. Городское самоуправление возможно на уровне церковных приходов, слобод, сотен, привилегированных купеческих объединений и «служилых городов» русского дворянства (то есть организаций, занимавшихся сбором войска и упорядочением службы поместного ополчения), но никак не выше.