Московские праздные дни. Метафизический путеводитель по столице - стр. 17
Это переход от праздника к праздности.
К состоянию странной (относительной) свободы, когда круг занятий, способных его развлечь, стремительно сужается и он оказывается наедине с самим собой. Он принимается сочинять, воображать лишнее.
Важнее всего – за Покровом начинается праздное самосочинение Москвы.
Сразу вспоминается Пушкин – вот признанный октябрьский автор. Александр Сергеевич Москве родной сын – буквально, по месту рождения. (Толстой, скорее, ею усыновлен; о нем предстоит особый октябрьский рассказ.)
Пушкин определенно указывает на октябрь как на свою сокровенную лабораторию: это место в календаре, где ему легче всего сочиняется. Стихи он собирает, как урожай; точно крестьянин, готовит эту позднюю страду – весь год собирает заметки, эскизы, развернутые, но не отделанные главы – на Покров уединяется, под покровом творит. Пустыня поздней осени, с каждым днем, с каждым вздохом леса отворяющаяся все шире, его не пугает – напротив. Уходящую явь Пушкин успешно заменяет словом – пространство остается полно.
Его слова делаются октябрьским образом предметными.
Хороший урок: ушедшее из Москвы лето должно теперь заменять предметом слова – растить его в тишине, в отрыве от пестрого летнего тела.
Был упомянут еще один аргумент в доказательство того, что именно после Покрова следует начинать наблюдение московского «праздного» календаря.
Покров выступает как заранее объявленное начало зимы. Это своеобразный зимний предел во времени, ясно отмеченный в народном сознании: на Покров приходится праздник первого снега.
Первый снег теперь все реже выпадает именно в этот день, но для традиционного календаря это не суть важно: календарь помнит о первом снеге, на Покров вспоминает зиму и дает об этом знать Москве.
Что такое это высланное далеко вперед заявление зимы, ее первый ледяной привет? Малое чудо, «окаменение» воды, длящееся один покровский день. Все, что связано с переменами в состоянии воды, имеет для календаря существенную важность. Превращение воды в снег и лед означает для Москвы своеобразную остановку времени. Время словно замирает на мгновение. Этого природного фокуса не знает ни одна христианская столица – только Москва.
Праздник первого снега отделяет Москву от других христианских, родственных ей культурных и сакральных пространств. В первую очередь от Константинополя, от которого она унаследовала традиционный календарь.
Константинополь представляет для Москвы хронологическую матрицу: ее календарь строится поверх византийского, более или менее точно повторяя его ключевые праздники. Но вот в одно мгновение падает на Москву первый снег и белым пологом (чистою страницей) отделяет ее от материнского лона.