Московские каникулы - стр. 5
– Пожалуйста, короче! – строго попросил начальник.
Но Лучане было плевать на все его просьбы:
– Она любила мужчин и собак! Когда умерла, не собака, а мама моего мужа, согласно завещанию, я ее похоронила в Москве. Сейчас, три года спустя, когда ушла из жизни ее любимая собака, я решила, что справедливо похоронить ее тоже в Москве. Вам, наконец, все понятно?
– За что? – простонал начальник таможенников. – Что я вам сделал плохого?
– Верните мне мою мертвую собаку! – закричала Лучана. – У нее было шесть золотых медалей! Они до сих пор висят у меня в гостиной.
Начальнику надоела вся эта идиотская канитель:
– Хорошо! – Он повысил голос. – Эй, кто тут есть поблизости? Принесите мне нож! Сейчас мы зарежем вашу живую собаку, и она снова станет мертвая!
– Вы мерзавец! – вспыхнула Лучана. – Я давно знаю – в таможенной службе работают исключительно мерзавцы. Запомните, я это так не оставлю! Поехали, randagio!
На русский это слово переводится – «бродяга».
Лучана поставила чемодан на тележку рядом с клеткой и потянула тележку к выходу. Обернулась, чтобы напоследок сказать таможеннику еще парочку крепких слов, но тот уже благополучно исчез.
– Что там у вас в клетке? – машинально спросил другой таможенник, чином поменьше, дежуривший на контроле.
– Разве не видите – индийский слон! – Лучана проследовала дальше по зеленому коридору. Так именуется проход через таможню, где нельзя задекларировать валюту, но зато не надо предъявлять багаж.
Стоило Лучане появиться в зале ожидания, как ее тотчас же атаковали шустрые, хваткие охотники за пассажирами.
– Do you wont the car? – Всех опередил пышноволосый малый в короткой кожаной куртке; не дожидаясь ответа Лучаны, решительно взялся за ручку тележки и резко бросил конкуренту, пытавшемуся пристроиться к Лучане с другой стороны: – Отваливай! Дама с собачкой моя!
– Гостиница «Советская»! – уже не по-английски, а вовсе по-русски сообщила адрес иностранка.
Нельзя сказать, чтобы Гриша, так звали водителя, обрадовался. Знает русский, меньше заплатит. Но ничего не попишешь. Гриша изобразил на лице улыбку радости:
– Как это ни странно, я тоже говорю по-русски!
Он уже выкатил тележку из здания аэровокзала и теперь направлялся к автостоянке.
– Мы легко договоримся – сорок пять долларов!
Это был проверенный Гришин прием – называть некруглую цифру, что удивляло иностранцев и сбивало их с толку. Однако Гриша не предполагал, что перед ним итальянка, а для нее торговаться – привычное дело.
– Двадцать! – автоматически больше чем вдвое скинула цену Лучана.
– Тридцать пять! – как бы нехотя произнес Гриша.