Размер шрифта
-
+

Московская сага - стр. 101

Так и получилось, его избрали почетным тамадой. Он встал, держа в руке рог с вином.

– Дорогие друзья, несколько лет я отдал социалистическому строительству на Урале. Холодными вьюжными ночами я мечтал о своей щедрой родине. И вот теперь партия послала меня обратно, на ответственный пост в родной республике. Я пью за нашу Картли, за республику, в которой не будет воровства, взяточничества, где будет процветать ленинский, подлинно ленинский стиль работы, товарищи!..

– Стиль работы, – важно закивали пекари и почтмейстеры.

– Стиль работы? – поднял удивленные брови парикмахер.

«Ну как к ним занесло такого человека, как мой Ладо», – про себя вздохнул Галактион.

– Пусть будет Грузия настоящей витриной социализма в нашем великом СССР! – завершил свой спич Кахабидзе.

С приветственными кликами пекари, парикмахеры и почтальоны подняли свои роги и осушили их. Не без легкого саркастического смешка осушил свой рог и Галактион.

– Пью за изобилие белладонны, за избыток ипекакуаны! – сказал он.

– За ваши кислородные подушки, дорогой! – прошептал Авессалом.


Есть несколько перекрестков в Тифлисе, где кажется, что ты в Париже. С одной стороны мы видим, скажем, фасады домов в стиле конца века или арт декор, с другой – витую решетку чугунного литья, ограду парка.

Ночь. Пустота. Стоящий возле решетки парка, будто так и нужно, большой черный автомобиль с тремя серебряными горнами на крыле только усиливает это миражное ощущение. Да и пассажир, которого можно случайно увидеть через опущенное стекло, тоже не очень-то смахивает на труженика пятилетки: молодой еще, лысоватый, очень холеный, со странным взглядом, поблескивающим через пенсне на мясистом носу. «Как капиталист какой-то, – подумает случайный прохожий и тут же тихонько вскрикнет: – Да ведь это же Лаврентий Берия, всесильный чекист!» – и тут же парижский мираж рассеется.

Из боковой улочки стремительным шагом вышел Нугзар и направился к «паккарду». Берия из окна протянул ему руку, ладонью кверху. Нугзар, подойдя, хлопнул по ней своей ладонью, пригнулся и шепнул прямо в нос старшему другу:

– Он приехал, Лаврентий. Я видел его сам и обнимал в доме дяди.

– Садись, поехали, – сказал Берия.

Нугзар нырнул в машину. «Паккард» рявкнул мотором, тронулся с места. Нищий кинто на углу в страхе перекрестился.


На склоне горы царя Давида лицом к городу стоит большой белый особняк. Окрестные жители уже забыли, что до революции он принадлежал чае- и кофеторговцу Лионозову, знают только, что к этому дому нельзя приближаться. Туда и направлялся «паккард».

Официально особняк был в ведении Совнаркома и проходил по разряду «гостевых», на самом деле здесь безраздельно хозяйничало ГПУ.

Страница 101