Размер шрифта
-
+

Московит-2 - стр. 41

Дьяк Петр Афанасьевич Астафьев, почерневший и осунувшийся, не вылезал из застенков Разбойного приказа. Кнутобойный мастер Мартынка Суслов, валящийся с ног от усталости, в конце концов решительно заявил, что не управляется, даже с тремя подручными. И потребовал себе еще нескольких катов в подчинение: дескать, государев кат – тоже человек, и негоже его гонять и в хвост, и в гриву, без роздыху, аки скотину бессловесную, прости господи! На это возразить было нечего, и дьяк дал добро. Для порядку пригрозив: «За них головой отвечаешь! Следи, чтоб усердны были да лишнего не болтали».

А болтать и впрямь не стоило. Ведь жуткая картина раскрываемого заговора могла бы вогнать в испарину даже храбреца. Все новые и новые воры, вздергиваемые на дыбу, с зубовным скрежетом и рыдающим хрипом рассказывали про злодея Андрюшку да про его богомерзкие речи. Выходило, что прислуживал он не только Речи Посполитой, но и шведскому королю, да в придачу – турецкому султану. Упоминался и крымский хан Ислам-Гирей, но гораздо реже.

Дьяк в полном исступлении топал ногами, кричал: «Врете, окаянные! Не может того быть!» Мартынка и прочие каты попеременно орудовали кнутами, горящими вениками, заостренными клиньями, вгоняя их ворам под ногти… Кто-то брал свои слова обратно, а иные стояли насмерть: и свеям служил Андрюшка, и османам, и крымчакам.

Астафьев, хватаясь за раскалывающуюся голову, пытался найти ответ: то ли вправду можно одновременно стольким хозяевам служить, то ли на воров от страха да лютых мук умопомрачение нашло. А главное, что царю-то докладывать?!

Тем паче что государь в последние дни был хмур да раздражителен. Судя по слухам, доходящим до Астафьева (а сколько в них было достоверного, одному Создателю ведомо), – из-за матушки-царицы. То ли Марии Ильиничне – свят-свят! – стало худо, то ли позволила себе лишнее, опечалив помазанника Божьего… Известно же – баба на сносях порой невыносимой становится, будь она царицей, будь простой поломойкой. То в крик ударяется, то в слезы, и не поймешь, по какой причине. Попытаешься по-доброму утешить – только хуже сделаешь. А поучить уму-разуму – ни-ни, младенчику повредить можно… Так что изволь терпеть, пока не опрастается. Будь ты царь, будь мужик крепостной. Тьфу!..

Ходили также сплетни (передаваемые, ясное дело, с особой бережливостью), будто Мария Ильинична, презрев государев запрет, вновь взялась ходатайствовать за боярина Морозова. Сними, дескать, великий государь, с него опалу, он и так уж наказан достаточно – и немилостью твоей, и страхом перед лютующим подлым людом. Царь, ясное дело, осерчал, царица расстроилась… А, расстроившись, учинила венценосному супругу громкий скандал со слезами да жалобами. Отчего царь-батюшка, не привыкший к такому обращению, чуть в «изумление» не впал…

Страница 41