Москит. Я убью свое прошлое - стр. 30
– Никакой фантазии, – Илья примеривался к прыжку на забор, подпрыгнул пару раз и едва не скатился по мокрой траве в полную стоячей воды канаву. Передумал, решил пойти другим путем, благо забор держался на соплях, и отодвинуть пару штакетин труда не составило. Минута, две – и он на карачках вползает на чужую территорию, в ранних сырых сумерках и тумане пробирается между грядок с картошкой, на голову падают холодные тяжелые капли и колорадские жуки. Этой желто-полосатой тварью бабкин огород кишел, как кусок дохлятины опарышами, вредители чувствовали себя хорошо, весело плодились и размножались на заросших сорняками грядках, чему старуха препятствий не чинила. Покидала весной в землю семенную картошку и забыла о ней до осени, но рискует вместо урожая получить лишь начисто обглоданную ботву. Илья присел на корточки, огляделся – все спокойно, дождь усилился, понемногу переходит в ливень, тучи над головой и не собираются расходиться. Пока все просто отлично, остается надеяться, что дальше везение его не оставит, с отцом надо поговорить, и сегодня же, и немедленно уматывать тем же путем, что и пришел.
Последний десяток метров Илья проскочил на одном дыхании, добрался до деревянной, перекошенной набок домушки в углу бабкиного огорода, перевел дух, и скривился от смрада, валившего из-за тонких дощатых стенок. Зимой дышать тут было не в пример легче, хотя и тогда ощутимо пованивало, а летом от деревенского сортира разило за версту. Поэтому рядом с домиком Илья засиживаться не стал, прополз под жердями символической ограды между двумя участками и опрометью рванул к двухэтажному кирпичному строению напротив. Его маневр остался незамеченным – вольер «азиатки» у ворот, знать бы еще, открыт он, или Хельму заперли внутри. Илья перепрыгнул через клумбу, пересек газон и затаился на траве под окнами. Тихо так, что слышно, как по капюшону ветровки стучат капли дождя и доносит откуда-то со стороны тошнотный попсовый мотивчик. А в доме, похоже, и нет никого, вот сюрприз будет, если отца дома нет. И что тогда – ждать, мокнуть под дождем, и сколько: сутки? двое?
– Об этом я не подумал, – Илья, пригнувшись, пробежал под окнами, обогнул дом и оказался у крыльца, присел на корточки, всматриваясь в мутную дымку перед собой. Ворота закрыты, гараж, вроде, тоже, в бане темно, но дверь отсюда не видна, может, и есть там кто, как прошлой зимой в бабкином доме, например. А, может, и в отцовском сейчас парочка хорошо замотивированных юношей в штатском поджидает. Тренированных, заметим, юношей с хваткой бультерьера, чьи челюсти только пассатижами разжимать, и то, когда собачка уже дышать перестала. Хотя нет, вряд ли бы в этом случае Хельму у дома оставили, она бы этих бультерьеров… А так вон она, сидит себе, вернее, лежит в будке, только нос наружу высунула и, вроде, спит, или лень ей под дождь вылезать. А в доме по-прежнему тихо, и в окнах темно, словно спят все.