Мощи святого Леопольда - стр. 26

– Так сколько мне будет стоить ваша затея, если я возьмусь за это?

Ни Роха, ни Рудермаер не отважились заговорить, заговорил Пилески:

– Господин, мы всё посчитали. Мы нашли место, здесь, в городской черте, у стены. Очень дешёвое место. Городской магистрат просит за участок со складом шестьдесят шесть талеров.

– Шестьдесят шесть? – Солдат насторожился.– Что ж там за участок, большой, наверное?

– Не малый, – сказал Рудермаер,– шагов тридцать пять на пятнадцать. У самой стены.

Волков помрачнел.

– Там ещё сарай есть.– Добавил Пилески.

– Ну, это всё меняет, – заметил солдат. – Теперь этот клочок земли точно стоит таких денег. И это не все траты, как я понял?

– Нет, ещё нужно сто шесть талеров, на инструмент, наковальни, постройки, и нам жить негде,– произнёс Рудермаер.– Хоть маленькую избушку себе построим.

– А ещё мне нужны чаны под выпарку селитры,– добавил Полески.

– Шестьдесят шесть и сто шесть,– подсчитал солдат,– сто семьдесят два талера.

У него были такие деньги, если считать вексель от Рицци, что он выдал Волкову в Рютте.

–То есть, если у нас ничего не выйдет с вашими мускеттами, я потеряю сто семьдесят два талера?

– Меньше, у тебя останется земля в городе.– Заметил Скарафаджо.

– И инструмент с наковальнями,– добавил Рудермаер, – и крепкие кузни.

– И чаны, хорошие, медные,– сказал Пилески.

– Вот сто пятьдесят корзин угля, конечно, мы вернуть не сможем.– Произнёс мастер.– Но если всё получится… Один Мушкет будет стоить меньше четырёх монет. А продавать его можно по цене среднего арбалета. Восемь, минимум. А делать, при двух мастерах и ещё пары подмастерьев, мы будем по пять в неделю.

– Сто семьдесят два талера,– произнёс Волков, как будто не слыша их,– я всю жизнь их копил.

– Фолькоф, я просто чую, что это затея сделает нас богатыми.– Убеждённо говорил Роха.– Никто не делает подобного на обоих берегах Эрзе от гор и до холодного моря. Ни мы, ни еретики, ни хайландцы – никто.

– Это большие деньги, Роха, большие, это всё что у меня есть.– Отвечал солдат.

– А ты все, что есть у нас, – продолжал Скарафаджо,– ты наша последняя шеренга. Вся надежда у нас только на тебя, и за тебя я буду биться, как не бился никогда в жизни. Мы все будем биться.

Клянусь я зарежу любого, кто попробует нам помешать. Давай Фолькоф, рискни, ты не пожалеешь, что связался с нами.

– Вы не пожалеете, господин.– Добавил Полески.– Во всяком случае, даже если не выйдет с мушкетами, будем делать новый порох.

– А от чего это у нас не выйдет с мушкетами?– Не согласился Рудермаер.– Всё должно получиться.

Солдат оглядел их и произнёс: