Моряки. Очерки из жизни морского офицера 1897-1905 гг. - стр. 40
Плавание кончилось, и начался новый учебный год. Теперь мы уже стали младшими гардемаринами. На погоны нам дали якоря, и мы чувствовали себя совсем взрослыми. Средний возраст выпуска был 18–19 лет, и лишь как исключение были 17-летние.
С начала учебного года сразу же почувствовалось, что начальство подтянулось, стало гораздо строже, и наказание за плохое учение и поведение налагалось много суровее. Директор продолжал свою систему внушения, по-видимому, и он не собирался впредь особенно нянчиться с нами, и в его голосе уже часто слышались угрозы и решение перейти к суровым мерам.
Однако это недолго продолжалось. Он начал прихварывать и скоро совсем слег. Изредка ему становилось лучше, и он пытался выходить из квартиры, но нам редко показывался. Начальствование над Корпусом перешло к его помощнику по строевой и хозяйственной частям генерал-майору Д. Старик Д. был корпусным старожилом и добрейшим человеком, которого все уважали. Он состарился в стенах Корпуса и с ног до головы пропитался его духом, и, конечно, не ему было вводить какие-либо нововведения. Впрочем Д. считал себя только гастролером и лишь добросовестно исполнял свои временные обязанности. Таким образом, новые начинания понемногу свелись на нет. Казалось, старый дух Корпуса не поддавался искоренению, и первый человек, который за это взялся, тяжко заболел. Старые традиции держались крепко, недаром они вырабатывались в течение двух столетий.
День ото дня новому начальнику становилось хуже. Наконец его положение было признано безнадежным, и мы каждый день ожидали кончины. Теперь кадеты его жалели, так как находили, что с ним еще можно было ужиться, а вот кого-то назначат после него.
Когда разнеслась весть, что адмирал умер, мы притихли. Начались ежедневные панихиды, занятия приостановились. Похороны предполагались торжественные на кладбище Александро-Невской лавры, и, следовательно, предстояло пройти по главным улицам, через весь город, да еще в сильный мороз и с ружьями. Однако и это представляло свой интерес, так как процессия должна была идти по Невскому проспекту.
Перед выносом тела батальон со знаменем и двумя младшими ротами в хвосте выстроился против главного подъезда Корпуса. Когда из дверей показался гроб, несомый офицерами, оркестр заиграл «Коль славен»… и батальон взял «на караул». Гроб поставили на лафет, и процессия медленно двинулась. Впереди несколько офицеров несли подушки с орденами, на особой колеснице везли венки, далее шли близкие покойного, затем весь Корпус и сзади артиллерия. Путь лежал через Николаевский мост, по набережной, мимо Исаакиевского собора, по Морской и вдоль всего Невского проспекта до Лавры. Погода стояла холодная, солнечная, и мороз для января не так велик – всего восемь градусов по Реомюру.