Мортем - стр. 4
– В пятницу, в четырнадцать, удобно вам будет?
– В пятницу? Да, в пятницу. Да удобно. В четырнадцать удобно.
– Вот и хорошо, жду вас Феликс Сергеевич. До свидания.
Феликс нажал «отбой» и, застыв, смотрел на поцарапанный экран своего старого смартфона. Руки были ледяными, Феликсу казалось, что сейчас они покроются коркой льда, а экран смартфона инеем. Телефон будто вмёрз в ладонь. От жуткого холода, охватившего всё тело, Феликс не мог шевелиться, даже моргать не мог. Он весь заиндевел, даже кости ныли от холода. Так продолжалось примерно полминуты. Потом Феликс начал отогреваться, возвращаться к своему обычному состоянию. По телу разлилось тепло, он снова мог шевелиться. Феликс убрал смартфон в карман, приложил руки к щекам и не почувствовал прикосновения – ещё не согрелся окончательно.
Что делать? Что ему с этим делать? Это знакомое и такое страшное ощущение было почти забыто и давно не возвращалось к нему. И вот теперь появилось снова в разговоре с нерадивым следователем.
Феликс подумал, что надо идти к следователю Волобуеву прямо сейчас и рассказать ему… Рассказать, что? Свои предчувствия? И в лучшем случае увидеть удивлённый взгляд, а в худшем – услышать много «хорошего» о своём душевном здоровье. Но знать и молчать он тоже не может. О чём они только что говорили? В пятницу в четырнадцать? Есть время придумать, как предупредить этого Волобуева и не выглядеть сумасшедшим. Есть ещё время.
Пятница через три дня. Через два с половиной.
Из Дневника Феликса.
Я родился в Вальпургиеву ночь. В ночь на границе тридцатого апреля и первого мая, сразу после полуночи. Но мама решила записать мой день рождения тридцатым апреля, чтобы он не совпадал с международным пролетарским праздником – ныне локальным Днем весны и труда.
Не знаю, счастливым ли было моё детство. Да и могло ли детство без родителей быть счастливым? Но я рос в семье, в любви и заботе, у меня было всё, что нужно ребёнку. Всё, кроме мамы. Нет, не так. Сначала мама была. Но она оставила меня.
Растили меня бабушка и дедушка, которые очень меня любили. Любили и баловали. Конечно я знал, что такое порядок и дисциплина, что перед сном надо чистить зубы, а перед едой мыть руки. Конечно меня учили, что нельзя брать чужое, а наоборот, надо делиться. Конечно мне объясняли, что надо хорошо учиться и не пропускать школу, чтобы во взрослой жизни была хорошая работа и было меньше проблем. Но когда я шалил, получал плохие оценки или ещё как-то нарушал правила, меня не ругали и не наказывали, а спокойно объясняли, что я сделал не так, и какие поледствия могут быть у моих поступков. И почему то, что я сделал, вредит в первую очередь мне.