Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник) - стр. 115

– Да сгинут сыновья твои! Да станут дочери твои блудницами! – кричал ему вдогонку евнух, обезумев от ужасной новости и от сопровождавших ее оскорблений.

Тсамани только рассмеялся.

– Да будут все сыновья твои султанами, Аюб, – бросил он через плечо.

Дрожа от гнева, Аюб отправился к своей госпоже.

Фензиле слушала евнуха, побелев от ярости. Когда тот умолк, она обрушила на головы паши и девчонки-невольницы целый поток брани, призывая Аллаха переломать им кости, вычернить лица и сгноить их плоть. Все это она проделала с неистовой страстью всех рожденных и воспитанных в вере пророка. После того как приступ ярости прошел, она некоторое время сидела задумавшись. Наконец вскочила и приказала Аюбу проверить, не подслушивает ли кто-нибудь под дверями.

– Нам надо действовать, Аюб, и действовать быстро. Иначе я погибла, а вместе со мной погиб и Марзак – один он не сумеет противостоять отцу. Сакр-аль-Бар втопчет нас в землю. – Она замолкла, словно ее внезапно осенило. – Клянусь Аллахом, возможно, для того он и привез сюда эту белолицую девушку. Мы должны расстроить его планы и помешать Асаду купить ее. Иначе, Аюб, для тебя тоже все кончено.

– Помешать? – проговорил евнух, поражаясь невиданной энергии и силе духа своей госпожи.

– Прежде всего надо сделать так, чтобы франкская девчонка не досталась паше.

– Придумано хорошо, но как это сделать?

– Как? Неужели тебе ничего не приходит на ум? Да есть ли вообще хоть капля разума в твоей жирной башке? Ты заплатишь за невольницу больше, чем Тсамани, и купишь ее для меня. Хотя нет. Лучше это сделает кто-нибудь другой. Затем мы устроим так, что, прежде чем Асад нападет на ее след, она незаметно исчезнет.

Лицо евнуха побелело, жирные щеки и подбородок дрожали.

– А ты подумала о последствиях, о Фензиле? Что будет с нами, если Асад узнает об этом?

– Он ничего не узнает, – ответила Фензиле. – А если и узнает, то девушка уже сгинет, и ему придется покориться записанному в Книге судеб.

– Госпожа! – воскликнул евнух, стиснув короткие толстые пальцы. – Я не смею браться за это!

– За что? Если я приказываю тебе купить невольницу, даю деньги, то какое тебе дело до остального, собака? Пойми, я даю тебе тысячу пятьсот филипиков, все, что у меня есть, – ты заплатишь за нее, а остальное возьмешь себе.

Немного подумав, Аюб понял, что она права. Никто не мог бы поставить ему в вину то, что он исполняет приказание своей госпожи. Вдобавок дело сулило немалую выгоду, не говоря уж об удовольствии провести Тсамани и отправить его с пустыми руками к разгневанному неудачей паше.