Морской спецназ. Звезда героя - стр. 12

– Во, дает салага, – сказал Тихон таким тоном, словно Кокорин у него на глазах выделывал акробатические трюки на перилах верхней смотровой площадки Эйфелевой башни.

– А дедовщины в Чечне нет потому, – обернувшись к нему, продолжал Кокоша, – что умным людям неохота в бою пулю в затылок схлопотать.

– Ну, я же говорил, – сказал Лопатин. – А вы верить не хотели. Хреново, Татарин, вы молодежь воспитываете. С таким воспитанием после нашего дембеля они вам на шею сядут и ножки свесят.

Вместо ответа Рашидов ударил Кокошу в солнечное сплетение. Кокорин попытался блокировать удар, но татарин прослужил на полгода дольше его и явно не терял времени даром на занятиях по рукопашному бою – его кулак вонзился вахтенному под грудную кость, заставив его сложиться пополам. Нанося удар локтем по шее, Рашидов одновременно подставил колено, так что Кокоша ахнулся об него лицом. Перед глазами у него стало черным-черно, в темноте замельтешили мелкие белые искорки, а когда зрение прояснилось, он обнаружил себя лежащим на сыром, забрызганном кровью цементном полу. Он попытался встать, и сейчас же тяжелый ботинок ударил его в ребра, опрокинув на бок.

…Через час, наведя порядок в умывальной комнате, смыв кровь с распухшего лица и кое-как отстирав кровавые пятна с робы, матрос Кокорин снова стоял на посту около оружейной комнаты. Внутри у него все дрожало от ярости и унижения; чаша его терпения была полна, и не хватало всего одной, последней капли, чтобы ненависть выплеснулась через край. Поэтому, даже если бы Кокоша мог сквозь глухую стену разглядеть входящий в Новороссийскую бухту ракетный катер «Кострома», он, скорее всего, не обратил бы на корабль никакого внимания.

…В двухместном купе спального вагона было тесновато. Почти все пространство узкого помещения занимал обильно потеющий толстяк в приличном городском костюме, четверть часа назад переселившийся сюда из плацкартного вагона и на протяжении всего упомянутого срока укладывавший и перекладывавший свои чемоданы, сумки и шуршащие пакеты. Его сосед, широкоплечий шатен в морской тельняшке, безучастно смотрел в окно, стараясь не замечать толстяка, который, как и все люди, не уделяющие должного внимания поддержанию себя в приличной физической форме, вызывал у него легкую брезгливость.

Впрочем, не обращать внимания на толстяка оказалось не так-то просто. Перестав наконец шуршать, пыхтеть и топтаться, он уселся напротив человека в тельняшке, глубоко, с удовлетворением вздохнул, вытер мятым носовым платком потную лысину и неожиданным фальцетом возмущенно объявил: