«Морской чёрт» выходит на берег - стр. 32

– А у вас найдется какой-нибудь радиоприемник, желательно современный?

Лещук пожал плечами, наклонился и с нижней полки достал «Спидолу-ВЭФ» в красно-белом корпусе.

Исмаилов взял в руки, осмотрел:

– Отлично! Ну а нельзя ли заполнить внутренности приемника какими-нибудь недорогими изделиями, можно сувенирными?

– Из янтаря пойдет?

– Пойдет. Расходы беру на себя. Изделия упакуйте в какую-нибудь тару, например в мешочек или коробочку. Но приемник при этом должен работать.

Выполнив все, что требовалось, Лещук недоуменно посмотрел на пришедшего. Тот понял:

– Разбитие кирпичной стены временно откладывается. А что делать со «Спидолой», сейчас расскажу.

…Едва посетитель удалился, Лещук, как и положено, собрался звонить. Но легкий стук по стеклу входной двери заставил его обернуться. За дверью стоял… Евгений Евгеньевич.

– Уж не мне ли предназначается звонок? – войдя спросил он.

– Вам, именно вам, – пролепетал удивленный Лещук.

– Похвально, похвально… – Евгений Евгеньевич даже слегка улыбнулся. – Но это излишне. Я следил за вашим посетителем. Кстати, он себя так и не назвал?

– Нет, не назвал.

– Гм… этого следовало ожидать.

Лицо Евгения Евгеньевича из улыбчивого стало серьезным:

– Предлагаю пройти к вам, в ваш «шикарный» кабинет. Расскажете, о чем беседовали.

Прошло два дня, а в деле Дронова-Баркая ничего не продвинулось. Дронову никто не звонил, в мастерскую с ремонтом радиоприемника никто не заходил. Фото Баркая-Гюрзы, воссозданное на фотороботе, было разослано оперативникам, дежурившим на вокзалах и в аэропорту. Но… безрезультатно. Самое интересное, что среди прибывших в город – а вновь прибывшие в закрытый Калининград регистрировались – гражданина по имени Баркая Нодар Георгиевич не значилось.

Дружинин каждый вечер появлялся с докладом в кабинете Кострова, но докладывать было нечего. Начальника Управления это раздражало, поскольку ему, соответственно, нечего было докладывать в Москву.

– Он что, этот Гюрза, с неба свалился или из-под земли выполз, – ворчал Костров, закуривая в очередной раз.

Сергей Дружинин стоял перед ним в неподвижной позе и молча выслушивал упреки в свой адрес. На третий день он, как всегда, появился перед полковником.

– Опять по нулям? – недовольно спросил тот.

– Не совсем. Из Краснодара сообщили, что человек по имени Баркая Нодар Георгиевич действительно там проживал. Но в декабре 1963-го умер. Инфаркт.

Костров поднялся, прошелся по кабинету:

– Нечто похожее я предполагал, – негромко произнес он. – Не знаю, с какой целью наведался в наш закрытый город этот Гюрза, знаю только одно: если он прошел немецкую разведшколу, то это, как говорят в народе, «тертый калач». А по Дронову что-нибудь прояснилось?