Морской ангел - стр. 34
«Я получил приказ защищать каждую пядь Севастопольского плацдарма. Его значение вы понимаете. Ни одно имя в России не произносится с большим благоговением, чем Севастополь… никому из нас не должна даже в голову прийти мысль об отходе на позиции, расположенные в глубине… Честь армии зависит от каждого метра порученной территории»…
Накануне наступления, выстроив личный состав при развернутом знамени, новый комбриг, полковник Смирнов, коротко озвучил приказ и поставил боевую задачу. Далее выступил начальник политотдела и рассказал то, чего моряки не знали.
Оказывается в 42-м, после захвата немцами главной базы Черноморского флота, часть краснофлотцев осталась в городе и продолжала сражаться в казематах 35-й береговой батареи. Одной из самых мощных на побережье. Бои длились целую неделю, и только когда противник высадил с моря десант, применив удушающие газы, сопротивление защитников было сломлено.
– Гады, – шептали многие в строю, а выступавший завершил речь словами «Никакой пощады врагу! Смерть фашистским оккупантам!»
Сражение за город русской морской славы запомнилось Диму и его друзьям исключительным ожесточением обеих сторон. От начавшей утренний бой роты, к закату дня осталось менее трех десятков. Когда же на землю опустилась ночь, командование стало бросать в бой все, что было под рукою.
Например, при штурме Сапун-горы, где немцы поставили сплошной огневой заслон, моряки-разведчики вели за собой штрафников, штабных писарей, ординарцев и даже поваров с ездовыми.
Укрепив увесистый ручной пулемет Дегтярева на ремне через плечо и стреляя с рук, старшина настырно лез вверх по склону, расчищая путь товарищам. Но когда, забросав траншеи гранатами, морпехи ворвались в них, «ручник» с Димом в узких лабиринтах заклинило. А тут еще навалились сразу три фрица. Плохо бы ему пришлось, не окажись рядом Жора.
Двоим он молниеносно вбил головы с касками в плечи пудовым кулачищем, а третьего Дим в упор застрелил из парабеллума.
Гора была подобна извергающемуся Везувию, а то, что творилось вокруг, напоминало последний день Помпеи. С той лишь разницей, что никто никуда не бежал. Вермахт и СС дрались отчаянно. В окопах шла рукопашная, не на жизнь, а насмерть. Непрерывно гвоздила наша и гитлеровская артиллерия, рвались мины и гранаты, во все стороны неслись огненные трассы. Почти непрерывный 48-часовой бой завершался на самой оконечности севастопольской земли – мысе Херсонес.
Внизу, под крутым обрывом, немцы подрывали свою технику и добивали обозных лошадей, а сами кто на чем, но чаще вообще без всяких плавсредств, стремились уйти в открытое море. Благо там, на внешнем рейде, дымили поджидавшие их транспорты с эскортом сопровождения. Поджидавшие, как оказалось, совсем напрасно. Вынесшиеся на высоту закопченные «тридцатьчетверки» с ходу открыли по скоплению врага губительный огонь, а десятки выкаченных расчетами на руках в полосу прибоя орудий разносили в клочья и отправляли на дно болтающихся на волнах «сверхчеловеков». Не повезло и транспортам с кораблями сопровождения. Их накрыла бомбовыми разрывами морская авиация.