Морпех. Подмога придет! - стр. 16
– Заберем, не проблема. Да и не найдет никто, я захоронку нормально замаскировал, ты ж сам видел. Слушай, то есть ты, получается, абсолютно уверен, что все дело именно в этом круге?
– Уверен, – отрезал товарищ. – Поскольку никаких других предположений у нас не имеется, а сущности, как известно, не следует множить без необходимости. Про бритву Оккама слыхал, поди?
– Слыхал, – кивнул Алексеев. – Вот уж не думал, что ты еще и в философии шаришь!
– Сказал же, не дурнее других, – ухмыльнулся Шохин. – Ладно, с этим тоже в первом приближении разобрались. Да, кстати, покажи эту пулю?
Покопавшись в карманах сушащейся на спинке стула гимнастерки, Степан растерянно взглянул на товарища:
– Ты не поверишь, но или я ее потерял, пока мы с тобой морские ванны принимали, или она тоже того… исчезла. Только след от ржавчины на ткани остался.
– Понятно, – хмуро буркнул контрразведчик, заиграв желваками. – Выходит, всего одна осталась, та, что в круге.
Старший лейтенант промолчал, примерно догадываясь, какие сейчас мысли бродят в голове Шохина: он-то вернулся в свой мир, а вот товарищ – как раз наоборот. И этот самый круг с застрявшей внутри немецкой пулей, с его точки зрения, единственный способ попасть обратно, к себе домой…
Допив чай, контрразведчик вышел из «кают-компании», сообщив, что хочет побыть в одиночестве и немного подумать, заодно осмотреть найденные поисковиками экспонаты. Прекрасно понимающий чувства товарища, Степан, понятно, не спорил.
Заварив себе еще кофе, просто сидел, устало прикрыв глаза и откинувшись на спинку узкого диванчика, наслаждаясь полузабытым за две недели вкусом и спокойствием, когда не нужно ежеминутно ждать какой-нибудь подляны от незаметно подобравшегося фрица или румына. Разумеется, сия лафа долго не продлилась: приблизительно на середине чашки вернулся капитан госбезопасности, молча выложив перед морпехом ржавый, но восстановленный до музейного состояния ТТ с покореженной предохранительной скобой и без накладок на рукоятке. В том месте, где должен был находиться магазин, торчал намертво застрявший иззубренный осколок то ли мины, то ли снаряда.
– Серега, ты чего? – откровенно испугался Алексеев, глядя на бледное, что называется, без единой кровинки, лицо особиста. – Что еще случилось?! Призрака увидал?
– Серийный номер, – сухо бросил тот, указав на расчищенные реставраторами цифры на корпусе пистолета. – Не знаешь, коньяк у твоего товарища еще остался? Хотя мне сейчас лучше бы водки выпить.
– Не понял… ну, номер, и что с ним не так?
О столешницу грюкнул, едва не опрокинув чашку, особистский «токарев», в сравнении с повидавшим виды собратом кажущийся издевательски-новеньким.