Морозова и другие - стр. 18
– Все будет хорошо, – сказала мой педагог. – А вы мне так и не рассказали об опере.
– Хорошая музыка, – сказала я. – В стиле Родиона Щедрина, но слишком тяжелое либретто, на мой взгляд. Некоторые музыковеды выходили из зала в недоумении. Я думаю, что и критики в растерянности.
– Ну а как вам сама идея хоровой оперы? – улыбнулась Ольга Маркисовна.
– Я не о таком действе мечтаю, – сказала я. – Все должно быть гораздо светлее. Мне хочется, чтобы зрители выходили из зала с ощущением праздника. А это были русские «Страсти».
– В газете «Культура» пока ничего не писали. Может, в следующем номере напечатают. И в интернете пока тоже ничего нет, – сказала Ольга Маркисовна и подняла с пола мою сумку. – Это вы забыли, наверное?
Я молчала.
– Мы нашли ее под стулом возле окна в классе, – продолжала Ольга Маркисовна. – Девочки сказали, что видели вас, когда вы заходили в класс. В сумке был этот альбом. Начали его смотреть и на развороте увидели «Боярыню Морозову». Я сказала, что вы поехали на первое прослушивание оперы Родиона Щедрина и заболели. Мы хотим вас попросить выступить перед студентами и преподавателями и все подробно рассказать. И даже спеть. Так что выздоравливайте.
Я кивнула. Надо будет попробовать. Ведь пора уже прекращать смущаться. Ольга Маркисовна открыла альбом.
– Вы знаете, у вас глаза как у Боярыни Морозовой, – сказала она, показывая мне картину на развороте.
Я зажмурилась.
– Никогда мне этого не показывайте! – закричала я и начала плакать. – И вообще, этот альбом можете забрать себе!
Ольга Маркисовна перепугалась и побежала за доктором. Доктор, седовласый с добрым лицом, сел возле меня, взял за руку и начал успокаивать. Потом примчалась медсестра со шприцом и уколола мне что-то успокоительное. Но я продолжала рыдать. Я не хотела больше попадать в картину! Пусть я там даже не одна, а с Акимом, но сидеть неподвижно и ждать, когда тебя кто-нибудь узнает! Это просто чудо случилось, что меня узнала Ольга Маркисовна. А больше-то ведь некому!
Постепенно я успокоилась. Ольга Маркисовна ушла, забрала альбом и пообещала завтра прийти меня проведать. Целую ночь мне снилась картинная толпа. Она меня уговаривала вернуться, потом начала петь хоровые отрывки из оперы, причем так дружно, что я вскочила и закричала. Прибежала дежурная медсестра и снова дала успокоительное.
Я немного успокоилась и даже задремала. Утром доктор у меня стал спрашивать, что же случилось. Спрашивал ласково и держал за руку, прощупывая пульс.
– Мне все время снится, что я сижу в картине, – сказала я. Нельзя же говорить ему правду. – И мне там страшно. Я хочу выбраться, но опять туда попадаю.