Морос, или Путешествие к озеру - стр. 17
– Как я понимаю, ваше появление здесь, дорогой Александр Георгиевич, есть ответ на мое письмо?
– Я всецело в вашем распоряжении, – ответил Экштейн.
– Тогда, голубчик, посидите хотя бы вот на том прелестном чурбачке, пока мы с уважаемым вождем не завершим обмен мнениями. Кстати, зачем ждать. Вы завтракали? Супруга моя готовит превосходные каши. Она с удовольствием вас попотчует.
– Не стоит беспокоиться, Иван Тимофеевич! Плотные завтраки не входят в мою привычку.
– А вот попробуйте! Я уверен, вы измените свое мнение.
Минут через десять, завершив разговор и миновав комнаты, хранившие единственное богатство семьи Беляевых – шкафы с книгами, хозяин с вождем нашли лейтенанта на кухне, поглощающим за длинным дощатым столом уже порядком подзабытую им гречку. Препоручив вождя заботам супруги, Беляев обратился к компаньону:
– Нас ждут великие свершения. Вот почему настоятельно советую подкрепиться еще и sopa Paraguaya[9]. Александра Александровна готовит его так, что пальчики оближешь…
– Спасибо, Иван Тимофеевич, но, боюсь, для супа в моем желудке не осталось места.
– И это я слышу из уст богатыря?
Экштейну не терпелось заняться делом, ради которого он чуть ли не вприпрыжку прибежал сюда, и на этот раз лейтенант был непреклонен. Беляев попросил у молодого человека немного времени для еще одного «письмеца» и удалился в клетушку, служившую ему «личным кабинетом». Нижайшая просьба командиру дислоцированной в Асунсьоне пехотной части прикомандировать лейтенанта парагвайской армии Алехандро Экштейна по непосредственному распоряжению канцелярии Военного министерства (распоряжение прилагалось) на полугодичный срок к советнику министра Хуану Беляеву была составлена, перечитана и помещена в конверт. Смуглолицего почтальона в башмаках, которому была вручена сия «государственная бумага», словно ветром сдуло.
Александр Георгиевич Экштейн ожидал своего будущего начальника во дворе под деревом.
Пустой рогожный мешок, который протянула Экштейну вышедшая с мужем хлопотливая «заинька», несколько озадачил участника грядущей экспедиции.
– Вы готовы, Александр Георгиевич? – обратился хозяин к лейтенанту.
– Конечно!
– С Богом!
На улицах было не протолкнуться. Под витринными козырьками, без стеснения показывая граду и миру свои язвы, предавались неге жизнерадостные нищие, играя друг с другом в «орла» и «решку», ежеминутно подскакивали со «свежими новостями» мальчишки-газетчики, то и дело подминали мостовую гужевые повозки. Грохот необрезиненных колес заглушал даже визг очередной обворованной ротозейки. Рассуждая по дороге о столь милых ему индейцах, Беляев был возбужден: