Морган ускользает - стр. 9
– Тужься, – повторил доктор.
Все умолкли. Казалось, даже движение на улице стихло.
Но вот доктор отступил от машины, держа в руках тусклый, скользкий комочек. Что-то сдвинулось. Тихий, сдавленный звук, донесшийся из совсем неожиданного места. Случилось все мгновенно, и в этот миг каждый в толпе смотрел не в ту сторону, а комочек вдруг обратился в воющее, извивающееся, неистовое, гневное мельтешение красных ручек, ножек и спирального телефонного провода.
«Ох», – вымолвила, вновь задышав, толпа.
– Девочка, – сказал доктор. И передал ее повару. – Вы девочку хотели?
– Да кого угодно! – ответил повар. – Была бы только здоровенькая. Привет, малышка.
– Я у Эмили спрашивал, – мирно пояснил доктор. Ему пришлось повысить голос, чтобы перекричать младенца, на удивление громогласного. И, наклонившись к Эмили, доктор нажал обеими руками на ее живот: – Эмили? У вас все хорошо? Потужьтесь, пожалуйста, еще.
Пока он давил ей на живот, Эмили не могла набрать в грудь столько воздуха, чтобы заговорить, но едва он снял с живота ладони, сказала:
– Все хорошо. Дайте мне дочку.
Повару, похоже, не хотелось расставаться с девочкой. Он покачал ее, прижимая к переднику, ненадолго задумался, вздохнул. И отдал доктору. Тот осмотрел дыхательные пути, казавшийся расплющенным нос, разинутый в крике рот.
– Раз она так шумит, значит, все у нее в порядке, – сказал он и нагнулся, чтобы передать девочку Эмили. Та уложила голову дочери себе на плечо, однако вопли продолжались, тоненькие и неистовые, а после каждого выдоха девочка икала.
– Что вы сделали с полосками ткани? – спросил доктор у Леона.
Леон уже встал, чтобы получше разглядеть малышку. Губы его сами собой растягивались в улыбку, и он старался их приструнить.
– Ткани? – переспросил он.
– Полоски, которые вы оторвали, черт подери. Мы еще далеко не закончили.
– Вы повесили их на дверную ручку, – сказал кто-то в толпе.
– Ах да, – вспомнил доктор.
Он снял одну, склонился внутрь машины и перевязал пуповину младенца. Какими бы тупыми и неуклюжими ни казались его пальцы, он вроде бы знал, что делает. После того как кончится бал, – пропел он приглушаемым бородой голосом. Когда он завязывал вторую полоску, послышался далекий вой, звучавший как продолжение воплей младенца – такой же тонкий, словно разжиженный ветром. Потом вой обрел самостоятельность и стал более пронзительным.
– «Скорая»! – воскликнул Леон. – Я слышу «скорую», Эмили.
– Отправь ее обратно, – сказала Эмили.
– Они отвезут тебя в больницу, лапа. Теперь все будет хорошо.
– Да все уже кончилось! Мне обязательно ехать с ними? – спросила она у доктора.