Морган ускользает - стр. 6
– Мы не к светофору ли приближаемся? – поинтересовался доктор. – Какой там, красный или зеленый? Ничего не видно. Да, так что же с носами, с носами кукол? Из чего вы сделали нос мачехи? Из морковки?
– Как-как? – переспросила Эмили. – Нос?
По-видимому, она его не слушала.
– Простите, – сказала она. – Из меня какая-то вода течет.
Доктор затормозил, взглянул в зеркальце заднего вида. И встретился взглядом с Леоном.
– Вы не могли бы поторопиться? – спросил тот.
– Я тороплюсь, – ответил доктор.
Он еще раз затянулся, держа сигарету большим и указательным пальцами. Воздух в машине стал голубым, расслоился. Впереди «Мейфлауэр» пытался повернуть налево. При его маневренности это могло занять весь день.
– Погудите, – попросил Леон.
Доктор погудел. Потом сжал сигарету зубами и вывернул на правую полосу, где в него едва не врезалась быстро нагонявшая их машина. Теперь гудки неслись отовсюду. Доктор вернулся в левый ряд, включил сигнал поворота налево и понесся к следующему светофору, рядом с которым покачивался знак ЛЕВЫЙ ПОВОРОТ ЗАПРЕЩЕН. С кончика сигареты свисал, подрагивая, длинный столбик пепла. Через секунду он осыпался на пол, на руль, на колени водителя. После того как кончится бал, – пропел доктор и снова взял вправо, прорезал стоянку заправочной станции «Ситгоу», резко свернул налево и выехал на нужную ему улицу. – И загорится заря…
Одна рука Леона сжимала спинку переднего сиденья, другой он придерживал Эмили. Та смотрела в боковое окно.
– Я всегда хожу на ярмарки, на все, какие бывают в городе, – сказал доктор. – Школьные, церковные, итальянские, украинские… Мне по душе тамошняя еда. И аттракционы. Нравится наблюдать за людьми, которые ими управляют. Каково это – работать на ярмарке? Раньше я брал с собой дочерей, но теперь они выросли, говорят: «Что мне там делать?» Я спрашиваю: «Я вот не слишком стар для них, когда же ты успела состариться?» Младшей и десяти еще нет. Как она может быть слишком взрослой для ярмарки?
– Ребенок выходит, – сказала Эмили.
– Прошу прощения?
– Ребенок. Я его чувствую.
Доктор снова взглянул в зеркальце. Глаза его были старше всего остального – скорбные, карие, налитые кровью, с дряблыми мешочками цвета помятого банана. Он приоткрыл рот – или Леону это показалось? Во всяком случае, борода доктора удлинилась. А потом укоротилась снова.
– Остановите машину, – попросил Леон.
– Ну… э-э, да, пожалуй, – ответил доктор.
Он припарковался около пожарной водоколонки, перед крошечной пиццерией под названием «Домашняя кухня Марии». Леон растирал запястья Эмили. Доктор вылез из машины и стоял, почесывая голову под лыжной шапочкой, вид у него был озадаченный.