Морфы 2. Дикие сны - стр. 27
Кажется, наше внимание её только больше смутило, и от смущения она сильнее зашмыгала носом.
– Что случилось? – за всех спросила Джейн. – Анна Васильевна, дорогая вы наша! Дома что-то не так?
О, не я одна сразу про дом подумала.
– Нет-нет, – торопливо ответила та, спешно вытирая слезы неизвестно кем протянутым платочком. – Простите, ребятки, что заставляю волноваться. Я просто поняла, что стара уже для учебы. Сил совсем нет. Проснусь и едва успеваю приготовить завтрак и обед, подмести и цветы полить, как снова спать валюсь. Дед мой переживает, по вечерам гулять водит, вяжу теперь всего по дюжине рядков в день, а ведь зима не за горами, надо новый свитер ему связать…
Я чуть не плюнула с досады. Да я как зомби хожу полдня на работе, так меня теперь тоже на пенсию отправить нужно? Но и в этой мысли я оказалась не оригинальна.
– Да вы издеваетесь, Анна Васильевна, – возмутился Вячеслав. – Я вообще сплю до обеда, ладно хоть работа и учеба позволяют. Но и там тоже кемарю. И из рук всё валится. А ведь мне еще далеко до вашего возраста.
– Я на физике сплю и после уроков, – внесла свою лепту Аня. Мы с Джейн как-то уж очень синхронно кивнули, будто тоже спим после уроков, хотя обе не учимся, а работаем. С ума сойти, я – работаю! Ой, это я отвлеклась.
В общем, Дмитрий с Витей тоже подтвердили, что учеба на втором курсе заставляет их попотеть, и только Морт промолчал, ну да все давно привыкли, что Морт чаще молчит.
– Вы хотите сказать, – Анна Васильевна еще шмыгала носом, но её совершенно не по-старчески яркие глаза уже блестели изумлением и восторгом. – Что это не мне сложно, а просто сложно?
– Дошло, – буркнул Вячеслав. – Давайте учебники брать, пока их все не разобрали.
И отчего-то вот эта напускная грубость совсем не расстроила нашу старушку, даже наоборот. Она вся разулыбалась, отчего её до этого печально повисшие складки морщинок разбежались лучиками, делая лицо притягательным. И даже красивым.
– Вы у нас такая красивая, Анна Васильевна, – не удержалась я, прижимая к себе учебник.
– Скажешь тоже, – она заалела как помидор. Надо же, а я не знала, что старушки могут краснеть! Мне казалось, что старость – это вот всё. Конец. Сидишь, всё болит и вяжешь иногда. И видишь еще плохо. – Вот уж тебе, Оля, точно отдохнуть надо, раз такой сухофрукт тебе красивым кажется.
И тут мне так легко стало, как давно не было. А я-то думала, я одна не умею комплименты нормально принимать, оказывается нет!
Но вообще, конечно, было уже не до смеха. Это ладно так неделю, другую, но за учебный год все, кто доживут, в сухофрукты превратятся. Сил никаких нет и конца-края этому издевательству не видно. Я даже забыла уже о своем желании найти Веста и вытрясти из него информацию, а сам он как назло мне на глаза не попадался. Не иначе как чуял что-то.