Море – мой брат. Одинокий странник (сборник) - стр. 33

Зачем?

Зачем он это сделал? Если его жизнь в Нью-Йорке казалась бесцельной и глупой, то как назвать эту жизнь, это бесцельное странствие? Если война позвала Улисса из Сиракуз, что позвало Эверхарта из Нью-Йорка?

Он часто рассказывал студентам о Судьбе, пылко цитируя Эмерсона и Шекспира, он говорил о Судьбе с энергичной уверенностью, доступной лишь педагогам. В этом его беда – он был бесстрашным педагогом. А теперь? Несомненно, не бесстрашный человек, он полон страха, да и как иначе?.. он не знал, что грядет. Страх, знание и мудрость страха – прогонят ли они педантизм из его глупого бытия?

А что Судьба? Ах, Судьба, очаровательная леди, посмотрите, как сплела она свою пряжу от Нью-Йорка до Хартфорда за несколько коротких часов, превратила человека из педагога в дрожащего школяра, осветила солнцем день, согрела ночь трепетом и могуществом загадок, прокралась на его сторону и в ночи, в минуту ужасного великолепия приоткрыла свое таинство таинств, которое не мог знать ни один человек, но всякий ждал, дивился и, по мере сил духа своего, ему противостоял!

Эверхарт приподнялся на локтях… сверчок в испуге прервал свою песню… весь мир спал в невероятной тишине. Билл слышал медленное дыхание Уэсли, наверху кивали звезды, молчаливо, невыразимо и далеко.

– Я? – вскрикнул Уэсли.

Эверхарт нервно подпрыгнул, сердце его внезапно… наполнилось страхом. Но Уэсли спал – он кричал во сне.

Уэсли тряс его за плечо.

– Проснись, Билл, выходим, – говорил он сиплым с утра голосом.

Было еще темно, но птицы уже защебетали в тумане, как маленький будильник. Эверхарт перевернулся и простонал:

– Что?

– Вставай, парень, ты не дома!

Эверхарт сел и замер, оцепенев.

– Черт побери, – проворчал он, – а ты прав!

Уэсли сидел на траве, зевая и потягиваясь. Утренний туман пробирал их влажным прохладным безмолвием.

– Давай двигать, – повторил Уэсли, – пока от холода не околели.

Они поднялись и пошли, не особенно расположенные к беседе; мимо проехал автомобиль, оставив после себя облако пыли и бензиновых газов, рокоча по туманной улице, как сварливая старая собака. Над крышами проступал серый свет. Утро было хмурое и неприветливое.

Два странника выпили кофе в закусочной у железной дороги и согласно нахмурились, когда продавец сказал им, что они как будто провели ночь в коровнике.

Снова выйдя на улицу, где серый свет широко разлился по небу, они увидели тяжелые облака, что сбегались омрачить утро.

– Может, будет дождь, – пробормотал Эверхарт.

Они пошли вниз по дороге и медленно обернулись, когда приблизилась машина. Она быстро проскочила, на мгновение показав им угрюмое, сонное лицо водителя. Дорога в тусклом утреннем свете была ровна и готова к новому дню; она тянулась вверх на холм и скрывалась за поворотом, дальше на горизонте проступали телефонные столбы, фермы (помигивающие огоньками завтраков), а затем – просторные серые холмы, почти не различимые в тумане. Пахло дождем.